В. Петелин справедливо видит в этих ранних впечатлениях истоки того патриотического, глубоко национального начала, которое так ярко окрашивало все творчество А. Толстого. Пройдут четыре десятилетия, грозные зарницы Великой Отечественной войны прорежут небо России, набатно зазвучат огненосные очерки писателя «Я призываю к ненависти», «Русские воины», «Родина». Но вот цитируемые Петелиным строки из юношеского дневника: «Родина!.. Боже мой, сколько в этом слове чувства, мыслей, радостей и горя. Как подчас горько и сладко звучит оно. Бедный, маленький хуторок. Мой бедный сад... О, как мне все это жалко...» Очевидно, жило изначала нечто такое в душе Толстого, что и помогло ему, испытав всю тяжесть «хождения по мукам», вернуться в новую, уже Советскую Россию и сделаться классиком нашей литературы, то самое, о чем отозвался проницательный Бунин: «Все русское знал и чувствовал, как очень немногие».
Эта вот патриотическая, глубоко русская сущность таланта и личности А. Толстого всесторонне раскрыта В. Петелиным. И снова вспоминаются страницы «Заволжья», Сосновка, впечатления маленького Лели. «...Картины старой Москвы звучали во мне глубокими детскими воспоминаниями. И отсюда появлялось ощущение эпохи, ее вещественность... – размышлял писатель. – Национальное искусство – именно в этом, в запахах родной земли, в родном языке, в котором слова имеют как бы двойной художественный смысл – и сегодняшний, и тот, впитанный с детских лет, эмоциональный, в словах, которые на вкус, на взгляд и на запах – родные. Они-то и рождают подлинное искусство».
Развернутой иллюстрацией к этому вдохновенному высказыванию служит глава «Петр Великий» в книге «Судьба художника». Могучий толстовский талант обрел новую масштабность, обратившись к монументальной фигуре преобразователя России. При этом В. Петелин не изменяет своему методу документального повествования, выстраивая живые эпизоды из жизни писателя, воссоздавая его встречи с М. Горьким, В. Шишковым, Н. Тихоновым, вводя нас в творческую лабораторию А. Толстого и через некий «поток сознания» знакомя с сокровенными замыслами, раздумьями, сомнениями и победами художника.
Свободная, раскованная манера, избранная В. Петелиным, позволяет ему широкими мазками рисовать фигуру своего героя, не забывая также о литературном фоне. Так возникают колоритные эпизоды из главы «Дом искусств» в Берлине» с короткими зарисовками А. Ремизова, Андрея Белого, И. Эренбурга, И. Василевского (He-Буквы), рассказ о встречах А. Толстого с Сергеем Есениным, фронтовые пейзажи республиканской Испании. Складывается на первый взгляд пестрая мозаика, которая, однако, и позволяет передать всю красочную гамму времени и одновременно сохранить сочность в изображении жизнерадостной и по-русски одаренной натуры Алексея Толстого.
Что для нас сегодня означает творчество этого писателя? За что оно любимо миллионами? Ответом на эти вопросы служат главы «Обретенная Родина», «Петр Великий», «Октябрьская революция дала мне все». В «Судьбе художника» В. Петелин приводит глубокую характеристику, которую дал автору «Хождения по мукам» его великий современник М.А. Шолохов.
«Алексей Толстой – писатель большой русской души и разностороннего, яркого дарования. Он находил простые задушевные слова, чтобы выразить свою любовь к советской Отчизне, к ее людям, ко всему, что дорого сердцу русского человека. Он находил страстные, раскаленные гневом слова, клеймя ими фашистских извергов, которые пытались надеть ярмо раба на русского человека, на советских людей.
Любовь миллионов читателей, которую он снискал своим многолетним творчеством, кипучим неустанным трудом и высокой требовательностью к слову, велика и заслуженна. Детская сказка, исторический роман или военный очерк – все в строгих и взыскательных руках Толстого обретало искрящиеся жизнью краски и поражало своей почти осязаемой скульптурной выпуклостью, могучим мастерством истинного художника».
Сближение этих двух имен – А. Толстого и М. Шолохова – для автора глубоко символично. В своих литературных влечениях В. Петелин стремится обращаться к крупнейшим писателям и деятелям культуры нашей эпохи, убедительно рассказывая об их жизни, судьбе, творчестве. Конечно, в его документально-художественных повествованиях есть и недостатки: порою обширный и многоплановый материал как бы захлестывает страницы, выходя из берегов повествования, избыток информации в некоторых случаях уже вредит генеральной, сквозной теме, заслоняя ее. Эти издержки жанра не могут, однако, умалить главного – создаваемых автором объемных и достоверных портретов наших великих современников – М. Шолохова, А. Толстого, М. Булгакова.
В этом же ряду может быть названо имя Ф.И. Шаляпина, которому В. Петелин посвятил документальную повесть «Восхождение» (1983).
Снова хочется обратить внимание читателя на то, что автора привлекает ключевая для русской культуры фигура. Каждый гений – загадка, и Шаляпин не исключение. В самом деле, как это мог подняться со «дна» народного этот огромный, светло-рыжий парень с простецким вятским белобрысым лицом, с бесцветными ресницами, не знавший, куда девать свои ручищи, – подняться без консерваторий, без оранжерейного воспитания, без поколений музыкантов до наивысших вершин искусства? Конечно, Шаляпин был не столь прост, как порой хотел показать (что принималось подчас на веру его современниками): его великий актерский талант и тут играл огромную роль – казаться до поры до времени эдаким провинциальным простодушным увальнем. Но – себе на уме, – Шаляпин, можно сказать, сам строил себя, с двенадцати лет уже был статистом в театре, пел в хоре, прошел причудливый калейдоскоп приключений. Встречал хороших, бескорыстно влюбленных в искусство людей, пользовался меценатством, которое широко и благотворно влияло тогда на искусство в России. Вспомним хотя бы имена братьев Третьяковых, фон Мекк, С. Морозова. В жизни Шаляпина, в его судьбе много доброго сделал просвещенный миллионер Савва Мамонтов. Да и вообще представим себе фантастическую (для искусства и литературы, скажем, сегодняшнего дня) картину общений, разговоров, сопереживаний, какими одарила жизнь молодого Шаляпина: Мамонтов, Коровин, Рахманинов, Римский-Корсаков, Стасов, Горький, Леонид Андреев, Бунин, Станиславский, Немирович-Данченко... Да разве всех перечислишь?
Кажущаяся простота задачи – нарисовать образ молодого Шаляпина (в движении, в росте, в непрестанной борьбе, свойственной большому таланту), – в изобилии литературы о нем. Даже на очевидный первый, поверхностный взгляд. Блестящие воспоминания Коровина – целая книга; сжатый, но воистину вырезанный на меди, как гравюра, очерк Бунина. А есть еще и книга самого Шаляпина, написанная с помощью Горького. И сотни других свидетельств.
