Разыгрывается автомобиль «Волга».
Одну за другой ребятишки передают на стол вынутые из барабана бумажки. И вот уже на экране горят цифры.
№ 56…
Серия 12084.
Судьбу сорока автомобилей «Волга» решили в течение одной минуты четыре детские руки.
Почему сразу сорока автомобилей? Дело в том, что все билеты лотереи поделены на сорок разрядов. И в каждом разряде есть свой № 56 и серия 12084. В сорока различных пунктах нашей страны в течение одной минуты появилось сорок обладателей заветных машин. И сорок «Москвичей» были разыграны так же.
Выиграл ли автомобиль кто-нибудь из присутствовавших в зале – затрудняемся сказать, хотя сидевший в третьем ряду парень, как только зажглась «волжская» цифра, тихо сказал, словно сам себе: «Есть» – и стал пробираться к выходу.
– Выиграли? – нагнали мы его.
Он посмотрел на нас и загадочно ответил:
– Кое-что выиграл, – и подозвал стоявшее под дождем такси.
…В зале сидело около тысячи двухсот владельцев лотерейных билетов. Только 1200 из двух миллионов! И все равно в зале часто раздавалось короткое слово:
– Выиграл!
Мы познакомились с людьми, которые ушли из зала: владельцами мотоцикла, часов, велосипеда, телевизора. Кое-кто выиграл и авторучку, а многие ничего не выиграли. Но это никого не огорчило.
Лотерея есть лотерея. Всякому, конечно, хотелось выиграть, но разве в этом главное?
Фестивальная лотерея прошла как праздник, на котором никто ничего не потерял. В самом деле, у всех у нас общий выигрыш – фестиваль.
В. Китаин, В. Песков. 25 июня 1957 г.С конвейера один за другим сходят аккуратные недорогие приемники. Ритмично щелкает счетчик: сотня, другая… А в бухгалтерии тоже щелкают костяшками счетов и в графе «Комсомольская копилка» выводят внушительную цифру. Подсчет простой – только одно рационализаторское предложение слесаря Льва Овечкина удешевило каждый приемник на один рубль. Тысячи приемников – тысячи рублей экономии.
Несложная деталь – провод, соединяющий приемник с батареями. «Хвостик», как в шутку называют его на заводе. Но этот «хвостик» причинял немало хлопот заводским конструкторам. Разве можно было равнодушно глядеть, как рядом с конвейером сидят двадцать пять работниц и вручную, с помощью клея и ниток «монтируют» четырехжильный провод.
Когда начался поход за комсомольские миллионы, опять вспомнили об этом. Долго простаивал Лев Овечкин у стола, где девушки делали злополучную деталь: как им помочь? Как сохранить средства, которые поглощал «хвостик»?
Долгие вечера ломал голову, скручивая обрывки покрытых хлорвинилом проводов. Говорят: случай идет навстречу тому, кто его ищет. Однажды не заметил, как задремал, – провода из рук упали на горячую печурку. Комната наполнилась едким дымом. Но, к удивлению квартирной хозяйки, он принялся радостно притопывать, разглядывая слипшиеся от жары провода: «Идея! Провода не надо скручивать. Их надо «сваривать». К черту нитки и клей! Теперь надо только придумать станочек…»
Целый месяц Овечкин плющил и сверлил в своей мастерской железо, припаивал контакты, но, когда, казалось, уже все было готово, с досадой бросал свое изделие в ящик для утиля: «Не годится. Надо как можно проще». Трудно сказать, каким по счету был последний станочек. Но его слесарь не бросил в ящик. Понес показывать друзьям свое маленькое простое приспособление. Нажимаешь педальку – раскаленный электричеством ножик быстро и прочно «сшивает» четыре тонкие «жилы» в один прочный, гладкий провод.
Два таких маленьких полуавтомата заменили труд работниц.
Десятки других маленьких и больших новшеств помогли комсомольцам Воронежского радиозавода сберечь за пять месяцев этого года более полумиллиона рублей. Хороший вклад в комсомольскую копилку!
Лев Овечкин.
Фото автора. 3 июля 1957 г.Мы присели на обломок рельса. Старый мастер закурил и задумался. Изредка он поднимал голову и ощупывал глазами цех, словно в первый раз видел большое хозяйство.
Сборочный цех экскаваторов жил своей, по-особому интересной жизнью. Пулеметной дробью захлебывался в углу пневматический молоток, цепкая лапа мостового крана из конца в конец таскала огромные шестерни, не успевшие потемнеть после токарных работ валы, черные отливки. Ноздри щекотал запах нагретого масла и обожженного железа.
Мастер словно забыл о собеседнике, но по лицу было видно – озабоченно думает.
– Кого же посоветовать вам сфотографировать для газеты? – обернулся он в мою сторону. – Хлопцев-то хороших много. Слыхали, небось, в нерабочее время экскаватор сделали фестивалю в подарок. Теперь вон к Октябрю готовимся. А Колька вон и за двести перелез. Небось его и метите сфотографировать?
Я сознался, что в комитете комсомола мне рекомендовали именно этого сборщика.
– Смотрите, вам виднее. О парне плохого не скажешь, только ведь не в одних процентах дело… Виктор, поди-ка сюда, – позвал он худощавого паренька в аккуратной синей спецовке. – Ты что это, опять остался до конца смены?
Видно было, что разговор этот не новый.
– Не годится! – продолжал мастер. – Смотри, матери напишу. Восемнадцати годов парню нету, – пояснил он мне, когда Виктор виновато принялся убирать инструмент. – Ему шестичасовая работа положена. Так нет. Недоглядишь – все восемь часов не выйдет из цеха. За переработку я его по-отцовски журю – беречь надо здоровье, пока не окреп. Не зря ведь правительство закон установило… А вот был случай, так я расцеловал его при всех. Молодец, говорю, Виктор Чаплыгин. Настоящим рабочим человеком растешь.
Биография у парня с воробьиный нос: только в прошлом году ремесленное окончил. Кажется, седьмой у матери. Без отца рос… Так вот, на четвертом месяце его работы и направляюсь я как-то после партийного собрания домой, гляжу, в проходной с вахтером какой-то парнишка воюет. Слышу: «Пустите, у меня важное дело на заводе. Я же ваш, пустите… Пропуск в спешке забыл…». Подхожу ближе, смотрю – Витька! Ты чего, говорю, сюда в полночь ломишься? А он мне: «Аварии не было?» И объяснил. Мы бегом в цех…
Завод как раз срочный заказ для Чехословакии выполнял, и в эту ночь должны были опробовать новый экскаватор… Вовремя прибежали.
Оказывается, лег Виктор спать, а сон не идет. Вспомнил, что днем у неаккуратного электросварщика, который работал в соседней бригаде, под поворотные ролики упали два оплавленных куска металла. Сразу сварщику не сказал, подумал – уберет, мол, не маленький. «А вдруг не убрали, и, может, я один только видел эти плавки: начнут испытывать, рывком повернут кабину – авария!» – беспокоился Виктор. Накинув одежонку, он в полночь в тридцатиградусный мороз с другого конца города прибежал на завод…
