Давайте, наконец, «разъясним» последний экземпляр из пушкинского «собрания насекомых» – «мелкую букашку» – Раича.
Раич Семён Егорович, поэт, педагог и переводчик.
Семён Егорович Амфитеатров родился в 1792 году в небольшом селе Орловской губернии. Закончив Севскую духовную семинарию, сан принимать не стал, а поступил в Московский университет, сменив при этом ещё и фамилию на Раич. Семён Егорович очень рано начал преподавать, возможно, оттого у него случилось так много учеников, среди которых были даже всем нам известные Тютчев и Лермонтов. «Мне как будто на роду написано было целую жизнь учиться и учить», – писал о себе Раич. Ну и, конечно, он никогда не прекращал своих литературных занятий, будучи в этом деле человеком вполне искушённым: кроме юридического факультета университета Раич окончил ещё и словесное отделение, получив степень магистра словесных наук. Подобно прежнему нашему знакомцу, Дмитриеву, Раич очень любил «стадиться» и был членом всевозможных обществ и объединений. Он даже оказался членом «Союза благоденствия», из-за чего его привлекли к следствию по делу декабристов. И только полная непричастность к планам восставших позволила следствию «оставить без внимания» его членство в декабристском Союзе.
Да, одиночества Семён Егорович не выносил. В конце концов, он создал своё личное объединение, свой союз – литературное «Общество друзей», которое все называли просто – «кружок Раича». В этом кружке значились многие известные персоны, сам московский генерал-губернатор состоял в нём.
Раич печатал свои тексты исключительно в периодике, отдельными книгами его сочинения никогда не выходили.
Попробовал Семён Егорович себя и как издатель. В разное время ему принадлежали такие издания как «Новые Аониды», «Северная лира», «Галатея», а также, на совсем короткое время – журнал «Русский зритель».
Литературный альманах, издаваемый Раичем и Ознобишиным в Москве в 1827 году
По воспоминаниям современников Раич был человеком достойным и благородным, на нападки реагировал спокойно, обычно приводя критикующим какие-либо неопровержимые факты, имеющие непосредственное отношение к теме. Нередко Семён Егорович к своим резонам добавлял внушительный перечень ранее опубликованных работ, вероятно, полагая, что одно это должно было заставить оппонента осознать его безусловный талант и авторитет. В особых случаях он упорно настаивал на публикации всего предъявленного списка, без каких-либо изъятий. По словам Аксакова, в себе он соединял «солидность учёного с младенческим незлобием», был человеком, все свои силы направлявшим на служение русской литературе, которую считал «средством к облагорожению души».
Выступал Раич и с критическими статьями о творчестве Пушкина. Причём предавая огласке такие вещи, которые поэт явно желал бы сохранить в тайне. «Я всякий раз чувствую жестокое угрызение совести, – сказал он (Пушкин) мне однажды в откровенном со мною разговоре, – когда вспоминаю, что я, и, может быть, первый из русских, начал торговать поэзиею. Я, конечно, выгодно продал свой «Бахчисарайский фонтан» и «Евгения Онегина»; но к чему это поведёт нашу поэзию, а, может быть, и всю нашу литературу? Уж конечно, не к добру». Поведал Раич и о скептическом отношении Пушкина к современным ему читателям: «Любимцем русской публики, говорите вы; но разве эта русская публика не восхищалась в своё время Херасковым? Разве не хвалила она его так же безотчетно, безусловно, как меня! И что же теперь Херасков? Кто его читает?» Такое поэт точно бы не хотел афишировать. Одно дело, когда речь идёт о «бессмысленной толпе» – «подите прочь, какое дело, поэту мирному до вас», а совсем иное, когда речь заходит о его читателях и почитателях – людях образованных и покупающих его книги.
Впрочем, позиция Раича в энтомологической коллекции Пушкина понятна. Его место «за стеклом и в раме» мог занять любой литератор, чья фамилия складывалась бы из двух слогов с ударением на первый слог. Раич бы точно удивился, что он так непринуждённо попал в пушкинское собрание, и снова Пушкину пришлось бы напечатать в своём издании полный перечень трудов Раича в доказательство его таланта. Но Раич, скорее всего, вовсе не догадывался, что в звёздочках строки «** – мелкая букашка» заключена его фамилия. Но ей-то он как раз и обязан памятью о себе.
При составлении использованы издания:
Журнал «Сын отечества», № ХХXV, Санкт-Петербург. Типография Ф. Дрихслира. 1814 г.
Поэты 1820–1830-х годов. Том первый. Библиотека поэта. Большая серия. Второе издание. Ленинград. Советский писатель. 1972 г.
Северная лира на 1827. Серия: Литературные Памятники. Москва. Наука. 1984 г.
Поэты 1820–1830-х годов. Том второй. Библиотека поэта. Большая серия. Второе издание. Ленинград. Советский писатель. 1972 г.
Публикуемые тексты приведены в соответствие с правилами современного русского языка.
П. П. Свиньин
Из статьи «Наблюдение русского в Америке»
Европейская война была весьма благоприятна для американцев. Пользуясь ею при помощи нейтральности своего флага, они распространили мореплавание своё и торговлю, обогатились за счёт всех наций, сделали удивительные успехи в благоустроении земли своей, и так сказать, целым веком подались вперёд. С другой стороны, ограничение сей же торговли, невпуск товаров и эмбарго возродили у них фабрики и мануфактуры, появление коих было столь скоропостижно и усовершенствование столь значительно, что невероятно, чтоб когда-либо изделия прочих народов могли привесть их в упадок, а известно; что англичане потеряли от сего на несколько миллионов фунтов стерлингов ежегодного вывозу своих товаров.
Художники, выехавшие из Европы, соединили свои знания и способности с американскою предприимчивостью, и ободряемые покровительствующими законами и свободою, превзошли, так сказать, самих себя. Не имея английских богатств для учреждения обширных заведений, и чтоб заменить некоторым образом дороговизну рук, которая там несравненно выше нежели в Англии, американцы прибегли к усовершенствованию различных машин, и сделали их проще и легче в действии. В сей части показали они особенно творческий ум, и во всём том, где нужда была изобретательность, имели чрезвычайные успехи. Механические изобретения совершенно заменили в Соединённых Областях человеческие руки. Там всё делается машиною: машина пилит каменные утёсы, работает кирпичи, куёт гвозди, шьёт башмаки и проч… Особливо мельницы всякого рода, доведённые до возможной степени совершенства.
