И первая встреча Шолохова и Сталина, состоявшаяся 28 ноября 1930 года, в 14 часов 50 минут, в Кремле, описана автором с такой подробностью и полнотой только потому, что автор очень хорошо установил на основе имеющихся документов то, что каждый мог думать и говорить в этот миг истории. Свидетельств об этой встрече нет, лишь хроника, но коллективизация идет бурными темпами, перегибы зафиксированы. Сталин в статье «Головокружение от успехов» разоблачил эти перегибы, Шолохов пять листов романа о коллективизации уже написал, об этом он сообщил Левицкой; Шолохов едет к Горькому в Сорренто, повидаться и поговорить о романе «Тихий Дон», который рапповцы задержали с публикацией... Все это хорошо автору известно, и на встрече Сталина с Шолоховым они лишь поговорили о насущных проблемах каждого из них... Пройдет два года, и Шолохов вновь напишет Сталину о чудовищных перегибах. Сталин вернет у отобранных в Вешенском районе хлеб, пожурит Шолохова за то, что он поддерживает казаков за «итальянскую» забастовку, но рассмотрит в июле месяце 1933 года вопрос о перегибах в Вешенском районе, в Ростовской области вообще, и строго накажет виновных в перегибах и злоупотреблениях властью.
Понимая суть проблемы, Сталин написал Молотову: «Вячеслав! Думаю, что надо удовлетворить просьбу Шолохова целиком, т. е. дать дополнительно вешенцам 80 тысяч пудов и верхнедонцам 40 тысяч. Дело это приняло, как видно, «общенародную» огласку, и мы после всех допущенных там безобразий – можем только выиграть политически. Лишних 40 – 50 тысяч пудов для нас значения не имеют, а для населения этих двух районов – имеет теперь решающее значение.
Итак, давай сейчас же голосовать (скажи Чернову). Кроме того, нужно послать туда кого-либо (скажем, т. Шкирятова), выяснить дело и привлечь к ответу Овчинникова и всех других, натворивших безобразия. Это можно сделать завтра» (Письма И.В. Сталина В.М. Молотову. 1925-1936 гг. М., 1995. С. 245-246).
Сталин и его окружение увидели в этом эпизоде нашей истории возможность выиграть «политически», они легко могли помочь Вешенскому району. Но здесь хотелось бы посмотреть, кто же осуществлял эти политические полномочия. В книге А.И. Солженицына есть точные сведения о тех, кто занимал в то время «самые ведущие места в коллективизации: с конца 1929 года по начало 1931-го произошел тот самый Великий Перелом. Предстояла палаческая коллективизация – и в решающий момент Сталин наметил на нее зловещего исполнителя – Яковлева-Эпштейна, портреты его – и фото, и рисованные И. Бродским – тогда, и затем из года в год, крупнейшие воспроизводились в газетах. Вместе с известным нам М. Калмановичем он даже входил в высший правительственный Совет Труда и Обороны (где – Сталин, Молотов, Микоян, Орджоникидзе, Ворошилов и мало кто другой). В марте 1931-го на VI съезде Советов Яковлев делает доклад о совхозном строительстве и доклад о колхозном строительстве (губительстве всей народной жизни). На этом славном пути разорения России среди сотрудников Яковлева мелькают и замнаркома В.Г. Фейгин, и члены коллегии Наркомзема М.М. Вольф, Г.Г. Рошаль, как и другие там знатоки по крестьянскому делу. В важную помощь Наркомзему придан Зернотрест (выкачивать зерно для государства), председатель правления – М.Г. Герчиков: его портреты в «Известиях», ему поощрительно телеграфирует сам Сталин. С 1932-го отделили от Наркомзема Наркомсовхозов – на него двинут М. Калманович. А председатель всесоюзного Совета колхозов с 1934-го Яковлев же. А председатель Комитета заготовок – И. Клейнер (награжден орденом Ленина). М. Калманович тоже побыл в грозные месяцы коллективизации замом наркомзема – но в конце 1930-го его переводят в замы Наркомфина и председателем правления Госбанка, ибо в денежном деле тоже нужна твердая воля. Председателем правления Госбанка поставят в 1934-м Льва Марьясина, в 1936-м – Соломона Кругликова» (Солженицын А.И. Двести лет вместе. Часть вторая. М., 2002. С. 284 – 285).
Вряд ли можно согласиться с А.И. Солженицыным, что проходила «палаческая коллективизация», хотя, как писал Сталин Молотову, было много допущено безобразий, и не только в Вешенском и Верхне-Донском районах, но и по всей России, и не только по всей России, но и на всей территории СССР – и в 1928, 1930, 1932 – 1933 годах, но и в декабре 1933 года, как писал Шолохов Плоткину: «Зажиточная жизня не удалась в этом году», вряд ли придет в будущем, но все-таки придет, он верит.
Точно так же обстояли дела в регионах, в том числе и Ростовской области: повсюду сидели «специалисты», которые разрушали деревню, вычерпывали из нее все соки, не только продукты земли, но и национальные чувства, любовь к России. «Бессмертными удавщиками крестьянства» назвал А.И. Солженицын Шлихтера и Яковлева-Эпштейна (с. 271).
Такими же «бессмертными удавщиками» оказались и те, которые обвинили Петра Лугового и его товарищей в антиреволюционной деятельности, в подрыве колхозного строительства, в предательстве партийных и государственных интересов. И снова М.А. Шолохов написал письмо Сталину, встречался с ним, доказывал, убеждал, и месяцы борьбы дали положительный результат – П. Лугового и его товарищей освободили, восстановили на прежней работе.
Весьма любопытное письмо приводит В.В. Петелин, чуть ли не впервые в печати, письмо Г. Маленкову от 15 июля 1942 года, в котором Михаил Шолохов в отчаянии стрелял из нагана по самолетам, а они спокойно бомбили его станицу, убили его мать, а он, бессильный, просит у Маленкова «ППШ с патронами». М. Шолохов вспоминает, как члены Политбюро приняли его после жуткого крушения самолета, в котором он летел, как лечился и как ему помогали. Мать «радовалась и плакала, когда я рассказал ей о последнем пребывании у т. Сталина. Она благодарила (зачерк. – В. П.), благословляла т. Сталина и Вас, т. Маленков, и говорила: «Вот теперь ты отдохнешь и поправишься у меня, Миша. Напиши этим добрым людям спасибо от меня твоей матери». Я передаю ее последнюю благодарность т. Сталину, и прошу еще раз принять мое сердечное спасибо за внимание ко мне и заботу. Ваш М. Шолохов».
И еще несколько слов – вроде заключения – в этой затянувшейся рецензии на книги моего давнего друга и единомышленника. Хочу сказать несколько слов о трагедии с романом «Они сражались за Родину», о чем В.В. Петелин очень кратко и точно сообщил своим читателям.
Сразу после войны М.А. Шолохов много лет работал над романом, был в Сталинграде, бывал в других городах, поселках, встречался с солдатами, офицерами, многое узнал от них и из архивов, к которым был допущен. Печатал главы и в 1943, и в 1949-м... Потом, закончив работу над второй книгой романа «Поднятая целина», вновь взялся за военный роман, встретился с генералом Лукиным, записал разговоры с ним, серьезно переработал роман, включив то, что сказал Лукин, в сюжет своего романа. Передал главы романа в «Правду», которая всегда ждала от Шолохова его сочинения, но переданное долго держали, не сообщая своих решений. Передали в ЦК КПСС, потом Брежневу, а Брежнев так отредактировал главы романа, так исказил суть происходящего, что и сам автор, и все, кто знал роман, ужаснулись таких упрощений.
