До крайности занятый государственными делами Великий князь не мог уделять много внимания детям, считая, что может положиться на приставленных к ним нянек и наставников, а также, естественно, на жену. Особенно много хлопот доставлял родителям старший сын, упрямый и своевольный Николай. Александра Иосифовна, пригласив для него в воспитатели строгого немца, почти во всем доверилась ему.
Старший сын одним из первых увидел и опознал разлад среди родителей. По свидетельствам домашнего доктора, Николай довольно болезненно переносил ссоры отца с матерью, крушение семьи, чувствуя себя одиноким и бесприютным, часто взрывался, а потом горько и безутешно плакал. Немцу так и не удалось сломить его своенравный характер.
Достигнув восемнадцати лет, Николай своеобразным способом отпраздновал избавление от опеки ненавистного немца. Устроив костер на каменном полу в одной из комнат Мраморного дворца, он сжег все, что могло напомнить ему о воспитателе.
В Николе некоторые унаследованные свойства отцовского характера приобрели крайнее выражение. Если Константина Николаевича в молодости можно было назвать рисковым, то Николай был попросту безудержным. Самолюбие и тщеславие сделали его фанатиком взятых на себя обязательств, он во что бы то ни стало стремился во всем быть первым. Ему, как и многим среди Романовых, было присуще острое чувство недовольства собой. Накануне двадцатилетия, а это возраст совершеннолетия в то время, он написал, что его волнует. И это — не вступление в имущественные права (как старший сын в семье, Николай должен был унаследовать права на все земли и дворцы Константиновичей), а дурные черты своего характера и дурные поступки. «Пусть явятся мои хорошие качества, а дурные пусть умирают» — таково было его сокровенное желание.
Первым его самостоятельным шагом стало поступление в Академию Генерального штаба. Программа Академии была обширной, а учебный ритм, по воспоминаниям выпускников той поры, — очень напряженным. Николай занимался так много и старательно, что «потерял» зрение и потом всю жизнь мучился головными болями.
Если Константин Николаевич был сановно красив, хотя и не высок ростом, то его старшего сына называли самым красивым из Великих князей. Высокий, великолепно сложенный, первый танцор и дамский угодник, он царил на балах, если там появлялся. Но появлялся редко из-за своего пристрастия к учебе, которое вызывало насмешки у его сверстников, представителей «золотой молодежи», а у дам — разочарование.
После того как Николай блестяще закончил высшее учебное заведение, он как бы отпустил свой безудержный нрав на волю. Его страстью стали женщины, которыми он быстро увлекался и с кем легко расставался. Молодой циник однажды заявил: «Купить можно любую женщину, разница лишь в том, заплатить ей пять рублей или пять тысяч».
В 21 год, будучи уже командиром эскадрона лейб-гвардии Конного полка, Николай знакомится и всерьез увлекается американкой Фанни Лир, красивой актрисой и куртизанкой. Американка, его ровесница, польщенная таким знакомством, довольно быстро убедила себя, что образ августейшего денди — лишь маска, за которой скрывается одинокий, полный различных комплексов, предоставленный самому себе юноша. Ответив на его чувства, Фанни стала опекать возлюбленного, приучила заезжать к ней на обед во время службы и по-свойски ругала за распущенность, попойки и карточную игру.
Николай настолько привязался к американке, что тайно привез ее в Мраморный дворец и поселил на своей половине, имевшей отдельный вход. Связь Великого князя становится известной не только отцу с матерью, но и всей Императорской фамилии, а это скандал. Ведь он — член Императорской фамилии, а она сбежала из семьи, успела побывать замужем, зарабатывала пением в парижских кабачках и флиртовала в поисках щедрых кавалеров.
Константин Николаевич признался Императору, что потерял все рычаги влияния на сына, и Александр II решил удалить племянника из Петербурга, отправив его на войну усмирять Хиву. Из многотрудного похода через пустыню Кызылкум молодой полковник вернулся героем и был награжден орденом Святого Владимира. Но надежды семьи не оправдались: из Средней Азии он регулярно писал возлюбленной и возвратился к ней. Роман продолжился уже на более высокой ноте: Николай Константинович, влюбившийся в Среднюю Азию, в ее мавзолеи и минареты, мечтал свозить туда и Фанни.
* * *
Не суждено ему было показать своей американке Среднюю Азию. Обстоятельства сложились так, что в один момент рухнуло всё: его военная карьера как флигель-адъютанта Государя, надежды на блестящее великокняжеское будущее, любовь к Фанни… Начался новый виток семейного скандала.
Константин Николаевич, узнав, что злополучный роман сына с американской танцовщицей продолжается, всерьез озаботился тем, чтобы женить Николу на женщине своего круга. Неизвестно, чем закончилось бы это предприятие, но все изменил один день. 14 апреля 1874 года в Мраморном дворце обнаружили пропажу крупных бриллиантов из оклада семейной иконы.
Отец вызвал полицию, и пропажа вскоре была найдена в ломбарде. Домашнее расследование выявило, что заложил драгоценности адъютант старшего сына Е. Варнаховский. Тот, однако, утверждал, что сам ничего не крал, а лишь выполнил поручение. Александр II повелел подключить к расследованию жандармов. Великий князь Константин Николаевич был принужден услышать убийственное заключение: бриллианты украл сын! Арестованного Николу привезли в Мраморный дворец, где в течение трех часов в присутствии несчастного отца пытались добиться признания. Позже Константин Николаевич записал в дневнике: «Никакого раскаяния, никакого сознания… Ничего не помогло!» Коса нашла на камень.
Бедный Никола просил о свидании с матерью в надежде смягчить ее сердце. Александра Иосифовна от встречи отказалась. Хотя признания добиться не удалось, великокняжеское семейство было убеждено в виновности сына. Объяснение проступка лежало на поверхности: Николе потребовались деньги для его американской любовницы.
Участь августейшего вора решалась на «конференции» Царской фамилии. Самого строгого наказания требовала Императрица Мария Александровна, слывшая при дворе блюстительницей нравственности. Чтобы сохранить честь Царской семьи, решено было объявить героя Хивинского похода психически «болезненным», из бумаг, касающихся Императорского Дома, навсегда убрать его имя, а право наследования передать младшему брату Константину Константиновичу. И последнее: Никола высылался из Петербурга навечно и впредь обязан был жить под арестом там, где предписано.
