"Тафономия", изданная обычным тиражом научных трудов, уже в 1952 г., ко времени присуждения ее автору Государственной премии, стала библиографической редкостью. Поэтому статья И. А. Ефремова в «Природе» восполняла в какой-то мере отсутствие монографии и в более доступном изложении знакомила читателя с основными положениями нового направления. Однако и после статьи, уже в конце 50-х годов, И. А. Ефремов, оценив первые шаги тафономии в общей тенденции развития науки, не раз подчеркивал, что тафономия родилась раньше времени и войдет в силу лишь лет через двадцать.
Этой неполной и бледной канве организационного становления тафономии предшествовал большой по времени период экспедиционных исследований, осмысливания и обобщения фактического материала по местонахождениям и параллельного изучения литературы по самым различным аспектам вопросов захоронения ископаемых остатков. По существу, период формирования «тафономической» направленности мышления Ефремова-палеонтолога включает все его геолого-палеонтологические и чисто геологические исследования — от первых поездок на Богдо и Шарженгу и до хорошо известных раскопок в Татарии около Ишеева.
Однако, прежде чем говорить о конкретном содержании тафономии, необходимо возвратиться к взглядам П. П. Сушкина с его особым биологическим подходом к изучению окаменелостей. Несомненно, его взгляды оказали глубокое влияние на становление Ефремова-палеонтолога и, что не менее важно, преломились позднее в двойственном содержании тафономии биологическим аспектом изучения геологической летописи.
П. П. Сушкин был последователем выдающегося русского естествоиспытателя и убежденного дарвиниста В. О. Ковалевского — общепризнанного основателя эволюционного и биологического направления в палеонтологии. Последняя долго оставалась чисто описательной, иконографической наукой. Она не вскрывала соотношений организмов со средой, которые изучаются экологией, не объясняла причин приспособительных, адаптивных изменений организма, обусловленных воздействием и изменением среды обитания. Сушкин вслед за Ковалевским отбросил статику иконографического метода и пошел по новому пути в палеонтологии. При изучении древнейших четвероногих-тетрапод он исходил из того, что особенности строения костей скелета, их функциональная морфология, подчинены экологии. В его подходе пластичность изменения форм костей скелета и разнообразие животного мира прошлого объяснялись воздействием среды.
Этот путь открывал возможность воссоздавать «живые» образы давно вымерших животных на фоне природных ландшафтов, типы которых соответствовали адаптивным особенностям самих животных, именно одна из таких картин жизни северодвинских ящеров привлекла внимание И. А. Ефремова и привела его к Сушкину. Впоследствии он говорил, что работа и учеба у Сушкина позволили ему безболезненно пережить крушение иконографического метода. Скелеты перестали быть непостижимой "игрой природы" и мертвыми символами минувших эпох. Их строение, по существу, являлось отражением всего многообразия и сложности взаимодействий в извечной системе природы: организм — среда. Палеонтология открылась Ефремову наукой биологической, полной интереснейших нерешенных вопросов.
В формировании второго, геологического аспекта тафономии решающее значение приобрели экспедиции, в которые Сушкин охотно отправлял начинающего палеонтолога. Они не только приносили ощутимые результаты в виде окаменелостей, но, что не менее важно, положили начало "геологизации мышления" Ефремова, необходимой для оценки геологической летописи. В первой же экспедиции на г. Богдо И. А. Ефремов отметил различия в условиях захоронения остатков земноводных-лабиринтодонтов по сравнению с аналогичными захоронениями в местонахождениях Западной Европы. Отложения с остатками богдинских лабиринтодонтов накапливались в прибрежном илистом мелководье морской бухты. Об этом говорил и тип отложений и раковины морских беспозвоночных. Вместе с тем лабиринтодонты — обитатели пресных вод, и, следовательно, их скелеты и кости были принесены в бухту рекой. Так, Ефремов начал свои первые наблюдения над захоронением наземных позвоночных.
Последующие сезоны летней и, надо сказать, всегда удачной "охоты за ископаемыми" чередовались у И. А. Ефремова с зимней препаровкой материалов, предшествующей их палеонтологическому описанию.
Последнее, помимо знания палеонтологии позвоночных, требовало основательного углубления в смежные биологические дисциплины, такие, как зоология, сравнительная анатомия, остеология. В целом весь комплекс дисциплин в приложении к изучению окаменелостей как биологических объектов был необходимой и составной частью подхода, в котором настоящее служит ключом к познанию прошлого. Еще со времен Ч. Лайеля и Ч. Дарвина этот подход известен как принцип актуализма, согласно которому естественные процессы и силы, действующие в современной природе, были теми же, что и в прошлые геологические эпохи. Следовательно, этот путь раскрывал значение разрушительных и созидательных процессов в длительных изменениях лика Земли, процессов, записанных в каменных страницах геологической летописи. Вместе с тем актуализм, учитывавший ведущую роль физических процессов в эволюции органического мира, способствовал расшифровке биологической природы вымерших организмов. Таким образом, актуализм, как метод познания прошлого, приобретал непосредственное отношение к документам геологической летописи, какими в равной степени являются окаменелости и вмещающие их слои горных пород.
Во время двухлетних раскопок на реках Ветлуге и Шарженге одновременно со сбором фауны И. А. Ефремов проводит детальное геологическое исследование местонахождений. По составу пород, расположению и концентрации остатков земноводных и пресмыкающихся в костеносных линзах выводится заключение об образовании такого типа местонахождений в поясах речных дельт, куда воды нанесли вместе с песком массу трупов животных, преимущественно лабиринтодонтов. Захоронение остатков было подводным, субаквальным, очень быстрым в ходе единого процесса, о чем говорили состав осадков и степень сохранности костей. Гибель лабиринтодонтов была связана с затоплением большой области обитания. Пресмыкающиеся, как более сухопутные животные, не подвергались массовой гибели и их остатки но сравнению с лабиринтодонтами встречались в захоронении значительно реже.
В 1929 г. И. А. Ефремов проводит осмотр динозавровых местонахождений в пустыне Кызылкум, а также в Ташкентском районе и в Киргизии. Многочисленные и громадные по площади местонахождения этого большого региона относились исследователями к так называемому динозавровому горизонту Средней Азии, причем возраст его не имел точной датировки. Множество костей, большей частью неполных, позволило дать лишь общее определение: они принадлежали разнообразным динозаврам позднемеловой эпохи. Вместе с тем состав сопутствующих отложений, крайне необычная фрагментарность и тип сохранности костей, их хаотическое распределение в породе позволили полагать, что остатки динозавровой фауны перемыты и находятся во вторичном залегании и захоронении.
