Между прочим , Ермолов исключительно едко отзывался о Петре Христиановиче Витгенштейне: «.. .редко можно встретить генерала столь ничтожного в военном ремесле», но в личной храбрости никогда ему не отказывал. И действительно, П. X. Витгенштейн был замечательным гусарским командиром, но и не более того.
21 мая, во второй день сражения при Бауцене, к 17 часам, несмотря на всю отвагу русской гвардейской кавалерии и артиллерии Ермолова, давление французов в центре стало столь сильным, что Александр I дал приказ немедленно отступать с центральных позиций. Арьергард был поручен Ермолову, и он восстановил свою репутацию. Только его решительные действия обеспечили отход армии без крупных потерь. Но, хотя сам Витгенштейн представил донесение о доблестных действиях Алексея Петровича (спасено было не менее 50 пушек), его подвиг остался без царского внимания и наград.
22 мая Ермолов был атакован войсками генералов Латур-Мобура и Рейнье у Кетица и отступил к Рейхенбаху. В сражении под Кульмом Алексей Петрович возглавлял 1-ю гвардейскую дивизию, а после тяжелейшего ранения генерала А. И. Остермана-Толстого принял командование над русскими войсками. Он находился в самом пекле боя. В самый критический момент, сражаясь целый день против вдвое превосходящего по численности противника, гвардия Ермолова спасла своим геройским самопожертвованием всю союзную армию, обеспечив ей конечную победу. 37-тысячный французский корпус одного из лучших наполеоновских генералов Жозефа Доминика Вандама был разбит в пух и прах, потеряв 10 тыс. убитыми и ранеными, 12 тыс. пленными, 84 пушки, 200 зарядных ящиков и весь обоз. Более того, лишившись этого корпуса, Бонапарт отчасти утратил и стратегическую инициативу.
Прямо на месте сражения Ермолов был награжден орденом Св. Александра Невского. От прусского короля за Кульм он получил крест Красного орла 1-й степени.
...
Между прочим , орден Св. Александра Невского был задуман Петром I исключительно как боевая награда, но затем стал даваться и за гражданские заслуги. Правда, в 1812 г. на него мог претендовать только военный, причем не ниже генерал-лейтенанта.
Всего за период с 1812 по 1814 г. его получили 48 человек, в том числе Лохтуров, Милорадович, Остерман-Толстой, Раевский, Барклай, Коновницын, Ермолов и др.
По словам Дениса Давыдова, «знаменитая Кульмская битва, которая в первый день этого великого по своим последствиям боя принадлежала по преимуществу Ермолову, служит одним из украшений военного поприща сего генерала». Когда один из флигель-адъютантов императора привез тяжело раненному Остерману-Толстому орден Св. Георгия 2-й степени за Кульм, то граф распорядился передать его генералу Ермолову, «который принимал важное участие в битве и окончил ее с такою славою».
...
Кстати, рассказывали, что когда Александр I при встрече с Ермоловым после кульмской победы, спросил, чем его наградить, то в ответ услышал саркастическое: «Произведите меня в немцы, государь!», чем вызвал восторг у русских офицеров, считавших, что в армии слишком много «немцев». По другим источникам, эта шутка принадлежала H. Н. Раевскому, тоже весьма язвительному человеку и одному из кумиров армии.
В кровопролитной и судьбоносной Битве народов под Лейпцигом 1813 г. Ермолов, командуя русской и прусской гвардиями, уже в первый день сражения решительной атакой вклинился в центр позиций Наполеона, лишив его возможности маневра.
В сражении на Монмартрских высотах Парижа в марте 1814 г. Алексей Петрович командовал объединенной русской, прусской и баденской гвардией. После капитуляции французов ему, как одному из самых образованных генералов, Александр I поручил написать манифест о взятии Парижа.
После подписания в мае 1814 г. Парижского мира Александр I перед выездом из Парижа в Лондон отправил Ермолова в Краков (находившийся на границе с Австрией) в качестве командующего 80-тысячной Обсервационной армией, формировавшейся в герцогстве Варшавском. Войска на границе нужны были России: в преддверии запланированного конгресса в Вене ожидалось несогласие со стороны Австрии при определении новых границ.
После бегства Наполеона с острова Эльба и возвращения в Париж в марте 1815 г. начались знаменитые «Сто дней». Против него снова ополчилась вся монархическая Европа.
В апреле 1815 г. Ермолову в подчинение вместо резервных войск был передан 6-й корпус, временно составленный из двух пехотных, одной гусарской дивизии и нескольких казачьих полков. Тогда же он по приказу выдвинулся из Кракова и перешел границу, направившись во Францию. 21 мая Ермолов уже был в Нюрнберге, а 3 июня – в пограничном с Францией городе Аюб. Однако принять непосредственное участие в военных действиях его корпусу не пришлось. Английские и прусские войска разбили Бонапарта в битве при Ватерлоо 18 июня 1815 г.
Однако Александр I не преминул снова «с визитом вежливости» посетить Париж, и генералу Ермолову с войсками все же пришлось вступить во Францию. На Рейне Ермолову вместо 6-го корпуса был дан гренадерский. Часть его под началом Алексея Петровича последовала в Париж «для содержания при государе караула». Был он и на знаменитом параде в Вертю, где образцовость 150-тысячной при 540 орудиях русской армии настолько потрясла всех иностранных государей и знавших толк в своем кровавом ремесле полководцев от Веллингтона до Блюхера, что крайне довольный император, повернувшись к Ермолову, заметил: «В России считают меня весьма ограниченным и неспособным человеком; теперь они узнают, что у меня в голове что-нибудь да есть!» В Париже Алексей Петрович испросил увольнение в отпуск по болезни на шесть месяцев.
Из Парижа он вернулся с гренадерским корпусом не в герцогство Варшавское, а уже в Царство Польское. В начале мая 1815 г. в Вене были подписаны русско-прусский и русско-австрийский договоры. 20 июля Ермолов находился в Варшаве, где было торжественно объявлено о восстановлении Царства Польского, и был свидетелем, как войска польской армии присягнули императору Александру I.
С мая по ноябрь 1815 г. Ермолов – командир гвардейского корпуса. Затем он сдал руководство генералу Ивану Федоровичу Паскевичу и выехал в Россию, чтобы провести несколько месяцев в Орле у своих престарелых родителей.
В 1816 г. началась, наверное, самая яркая страница биографии Алексея Петровича. Он был назначен командиром отдельного Грузинского (с 1820 г. – Кавказского) корпуса, а с 1816 г. еще и управляющим по гражданской части на Кавказе и в Астраханской губернии. Как выражался сам Ермолов, любивший римскую классику, он стал «проконсулом» Кавказа. Назначив Ермолова на дальнюю окраину Российской империи, Александр I удалил из Петербурга очень популярного в армии генерала. Сам Алексей Петрович писал, что при одной мысли о петербургских парадах и разводах у него «мурашки по коже задирают». Судя по всему, герою хотелось уехать из послевоенной столицы на Кавказ. В письме к М. С. Воронцову он признавался: «Снится этот дивный край». Но это уже другая история, лежащая за пределами нашего повествования.
