Относительно спокойное казачье житье в Трехречье продолжалось до лета 1929 года, пока не возник так называемый «советско-китайский вооруженный конфликт» на КВЖД. В суматохе, вызванной вооруженным противостоянием сторон, 28 сентября 1929 года кавалерийская часть ГПУ численностью в 200 сабель перешла пограничную реку Аргунь и атаковала китайский пограничный отряд, попытавшийся оказать сопротивление вторжению около русского поселка под названием Домасово. В атаке конников ГПУ начальник китайского пограничного отряда и 6 его солдат были убиты, остальные бежали, преследуемые красными кавалеристами. Преследование бежавших китайских пограничников продолжилось в близлежащих казачьих селеньях. Чины отряда ГПУ врывались в казачьи хаты, обрушивая смертоносный огонь на мирных жителей, настигая их в разных уголках поселений и не оставляя в живых никого. Дым взметнулся к небу в казачьем поселке Комары, где советский отряд стал поджигать подряд все дома. Запалив поселок, конники ГПУ вернулись в Домасово, где расправе подверглось все его население без исключения пола и возраста. Рассредоточенные вдоль берега Аргуни чины отряда следили за тем, чтобы никто из жителей не мог спастись, и стреляли в тех, кто, преодолев реку, пытался выбраться на противоположный берег в поисках помощи и спасения. За первым отрядом в тот же день Аргунь перешел и второй, отправившийся на 150 верст к востоку от мест первой расправы. Подойдя утром 1 октября 1929 года к поселкам Тынахэ и Цанкыр, окружил их, предложив всему проживавшему в них мужскому населению явиться к командиру отряда для установления личности в связи с якобы имевшими ранее набегами неких белых «банд» на территорию СССР.
Явившихся лиц расстреляли, используя для большей скорости станковые пулеметы. Из всех мужчин, проживавших в поселках, расправы красных избежали лишь трое, посчитавших для себя опасным делом ведение любых переговоров с «советчиками» и скрывшихся. Напоследок, 4 октября 1929 года, 2-й кавалерийский отряд красных снова вернулся в поселок Тынахэ и, выбрав там наиболее привлекательных женщин и хороших лошадей, с этими «трофеями» в духе Средневековья устремился назад к советской границе. Согласно сообщениями очевидцев погромов в Трехречье, жертвами набегов красной конницы стали 150 человек.[5]
Те немногие из некогда 30-тысячного забайкальского казачества, рассеянного по России и Китаю, кому удалось избежать гибели во время большевистских расправ в Трехречье, потянулись со скарбом, скотом и семьями подальше от советской границы, в единственное известное им убежище для православных — Харбин. В благотворительных городских учреждениях все прибывшие получили кров, пищу, внимательное отношение к себе в «Доме-убежище» и, передохнув от пережитого, к 1930 году снова стали возвращаться к брошенным станицам в Трехречье. В период пребывания казачьих беженцев в Харбине городская Богородице-Владимирская женская обитель приняла самое живое участие в их судьбе. В силу того что среди бежавших от большевиков оказалось много детей, потерявших своих родителей во время налета советских войск на казачьи поселения, при обители усилиями подвижников был создан приют для девочек во имя святой Равноапостольной княгини Ольги.
Большой труд по обустройству домов призрения и приему всех нуждающихся был проделан стараниями многих православных клириков, проживающих на тот момент в Северо-Восточном Китае. Так, второй викарий Пекинской епархии, епископ Иона (Покровский), с 19 октября 1922 года живший на станции Маньчжурия, стал одним из усердных участников благотворительной и просветительской деятельности в Харбине. Епископ Мелетий так отзывался о нем: «Население города Маньчжурии, как пришлое из разных мест России, в религиозном отношении не было воспитано надлежащим образом. Новый обширный и благолепный храм Миссии был посещаем богомольцами в малом количестве, церковная проповедь была в очень слабом виде…» Прибывший владыка Иона своей образованностью, духовной настроенностью, благотворительной и общественной деятельностью снискал всеобщую любовь паствы и соединил всех воедино. Святитель Иона, принимая прямое участие в жизни и воспитании детей, основал приют на станции Маньчжурия. Там же были созданы низшее и высшее начальные училища с бесплатным обучением, бесплатные столовая, амбулатория и библиотека для духовного просвещения местного населения. В качестве просветителя преосвященный Иона издавал листки духовно-нравственного содержания и читал курс лекций на Харбинских богословских курсах, давших хорошую академическую подготовку многим своим слушателям, часть из которых стала священниками. 13 сентября 1996 года Зарубежный синод определил святителя Иону считать угодником Божьим в лике святых, в земле Российской просиявших. В Акте о канонизации святителя Ионы Ханькоусского отмечалось: «Все 3-летнее служение епископа Ионы оказалось таким исполнением главной заповеди Христовой о милосердии, что для исполнения подобного, другому, хотя бы и доброму труженику, понадобились бы десятилетия. Размеры и силы этого служения запомнились в Маньчжурии, как православными, так и язычниками. Точно подводит итог деятельности святителя Преосвященный Мелетий, тогда еще епископ Забайкальский, писавший о святителе Ионе, что он, исполняя главную заповедь Христову: голодного накормил, жаждущего напоил, странствующего принял, убогого одел, больного посетил… Исполнение этой заповеди, подготовленной всежизненным подвигом, было содержанием всей жизни епископа Ионы — тем добрым делом, которого епископу заповедано желать… Теперь уже более 60 лет сознание церковное почитает святителя Иону как угодника Божья, стяжавшего благодать молиться за призывающих имя Его».
Хорошо налаженной в Харбине в 1930-е годы оказалась церковная издательская деятельность. Монастырской типографией Казанско-Богородицкой обители в харбинском районе под названием Новый Модягоу издавался популярный среди православного населения Харбина духовный журнал под названием «Хлеб небесный». У священника Николая Кикловича была даже собственная типография, в которой печатались духовные книги, брошюрки и листовки, а также журнал «Путь Христов». В дополнение к нему в типографии печатались приложения и отдельные познавательные материалы агиографического и исторического свойства, знакомящие как давно и сознательно пришедших к вере, так и новообращенных с догматикой православного вероучения, различными богословскими вопросами, жизнеописаниями православных святых: «Путь православного христианина в Царство Небесное», «Христианская жизнь по Добротолюбию», «Жития святых», «Детское чтение», «Церковный энциклопедический словарь», сборник «Рождественский благовест», сборник «Надежда», а также «Краткий очерк возникновения, устроения и жизни Обители». Широко переиздавались отрывки «Аскетических опытов» святителя Игнатия Брянчанинова, духовные работы Феофана Затворника и других величайших духовных подвижников России, интерес к мыслям и деяниям которых стал возрастать по мере того, как материалистическое сознание нового поколения харбинской молодежи, выработавшееся не без помощи советских «друзей и наставников» по совместной работе на железной дороге, пошатнулось после знакомства с глубокими и содержательными трудами, позволявшими читателям по-новому взглянуть на окружающий мир. Это вело, в свою очередь, к интересу к православной традиции и службам, посещению харбинских храмов, которые, к счастью, не могли закрыть или взорвать, как это повсеместно происходило в России.
