Уже в цехе главной сборки число принятых военпредом самолетов перевалило за десяток.
Осуществлялся план расселения наших семей по уплотнению в домах и квартирах горожан. Подошла и моя очередь ехать за семьей в деревню. В домишке на окраине города нам на троих отвели комнатку площадью шесть квадратных метров. Вторую, несколько большую комнату, занимала хозяйка со взрослой дочерью. Выполнив первое ее требование - уплатить умопомрачительную сумму денег за машину дров, завезенных кем-то "по знакомству", и наколов небольшую поленницу этих дров, я направился за своими.
С двумя товарищами, такими же отцами семейств, мы с трудом нашли попутную машину, отправляющуюся в город за грузом. Пока наши хозяйки кормили шоферов, мы оборудовали и грузили машину. Самый старший из нас Борис Александрович Чернышев - оказался владельцем нескольких листов фанеры. Из нее и большой брезентовой накидки нам удалось соорудить нечто похожее на фургон. Туда погрузили наши нехитрые пожитки. Ребят, закутанных в одеяла и другие одежки - стоял сильный мороз - спрятали в глубь фургона. Простились с приютившими нас крестьянками, пожелали друг другу всего хорошего и поехали.
Уже со следующего дня "прелести" городской нашей жизни обнаружили себя полностью, и главная из них - поездки на завод и обратно. Утром наш рабочий поезд уходил в 6.15 и в 7.30 приходил на заводскую станцию. Но вечером... Влезая в унылые вагончики нашего "экспресса", никто из нас не мог сказать определенно, когда он тронется, где будет стоять и когда доберется до города. Одноколейный, с разъездами участок железной дороги был перегружен военными эшелонами, санитарными транспортами, поездами с эвакуированными, все они шли по зеленой улице. Расстояние каких-нибудь полтора десятка километров, а поездка нередко занимала у нас несколько часов...
Но все же неустроенность эта порой воспринималась как нечто временное, устранимое. Казалось, что в бурной, даже сумбурной жизни военного времени начинают просматриваться черты размеренности, напоминающие времена довоенные, как вдруг...
23 декабря 1941 года поздно вечером директор получил следующую правительственную телеграмму: "...Самолеты Ил-2 нужны нашей Красной Армии теперь как воздух, как хлеб, а Шенкман дает по одному Ил-2 в день... Этого дальше терпеть нельзя... Требую, чтобы выпускали побольше "илов"...
Сталин".
Вспоминая об этом чрезвычайном событии, начальник одного из отделов завода А. А. Бондаренко рассказывает:
- Телеграмма пришла на завод поздно вечером, часов в одиннадцать, и я тут же понес ее в кабинет директора. Шенкман еще не уезжал - сидел за столом и просматривал почту. Несколько раз молча прочитал телеграмму, затем очень глубоко вздохнул и сказал: "Да... положение критическое... Если Иосиф Виссарионович вынужден говорить таким тоном, значит машины нашего завода действительно нужны фронту как воздух, как хлеб". Он помолчал, прошелся по кабинету, еще раз прочел телеграмму и добавил: "Рабочие поймут все как надо и сделают все от себя зависящее, не дадут заводу топтаться на месте, я в этом уверен". Шенкман быстро обернулся в мою сторону и уже громко произнес: "Мы вырвемся. Сталин нам поможет. А вот его слова "Ил-2 нужны Красной Армии как воздух, как хлеб" должны знать на заводе все, поняли? - все, чтобы они стали нашим девизом, чтобы их смысл дошел до сознания каждого работника!".
Дежурный по заводу тут же получил указание организовать к четырем часам утра сбор руководителей основных подразделений завода. Часть людей оказалась на местах, за отсутствующими послали автобус.
Впервые за время работы на новой площадке в кабинете директора собралось столько людей, да еще ночью. Все понимали, что для такого "аврала" есть веские причины, но слова телеграммы для подавляющего большинства явились полной неожиданностью.
В наступившей после чтения депеши тишине директор повторил слова, сказанные им при первом чтении телеграммы. Руководители всех подразделений получили указание собрать короткие митинги-совещания своих коллективов на стыке ночной и дневной смен. Довести до сведения всех работающих смысл телеграммы-требования и тут же самим наметить конкретные обязательства по росту выпуска самолетов, которые нужны "как воздух, как хлеб".
Сразу же после совещания у директора наш новый парторг Петр Максимович Федоренко собрал у себя в парткоме секретарей цеховых парторганизаций и тоже разъяснил им задачу. Руководители завода разошлись по основным подразделениям и приняли участие в цеховых собраниях-митингах.
Следует сказать, что в технических и планово-производственном отделах завода подготовка к разработке плана развертывания производства на новой площадке проводилась уже с ноября 1941 года. Телеграмма подхлестнула, обострила начатое.
Активное подключение цеховых коллективов, их конкретные обязательства по выпуску деталей, агрегатов, самолетов, которыми заканчивались цеховые собрания в тот памятный день, позволили руководству сформулировать также конкретный ответ заводского коллектива на жесткую претензию.
В конце 24 декабря с завода ушла телеграмма следующего содержания: "Москва. Кремль. Сталину.
Вашу справедливую оценку нашей плохой работы довели до всего коллектива. Во исполнение Вашего телеграфного указания сообщаем, что завод достигнет в конце декабря ежедневного выпуска трех машин. С 5 января - по четыре машины. С 19 января - по шесть машин. С 26 января - по семь машин. Основной причиной отставания завода по развороту выпуска самолетов является размещение нас на недостроенной части завода. В настоящее время недостроены корпус агрегатных цехов, кузница, корпус заготовительно-штамповочных цехов, компрессорная. Отсутствует тепло, воздух, кислород и достаточное количество жилья для рабочих.
Просим Вашей помощи, по ускорению окончания строительства и ускорению налаживания снабжения завода готовыми изделиями, материалами. Просим также обязать соответствующие организации о мобилизации для нас недостающих рабочих и об улучшении питания рабочих.
Коллектив завода обязуется позорное отставание немедленно ликвидировать."
Огромные плакаты протянулись по корпусам, по цехам: "Ил-2 нужны Красной Армии как воздух, как хлеб". Эти слова понятны каждому. Они входили в сознание как неотразимое требование, обращенное к любому из нас, чем бы он ни занимался, какую бы работу ни выполнял.
"Нужны как хлеб" для всех нас давно перестало быть фразой, литературным оборотом. Необходимость, ценность и цену хлеба, простого, ржаного, хорошо выпеченного хлеба мы уже успели хорошо понять, усвоить и умом и желудком. И выражение потребностей фронта через очень понятное, через хлеб, не нуждалось в разъяснениях. Оно требовало активных действий. Когда просят хлеба, слова не нужны!
