– Понял.
– Патроны возьмите у ребят или замените пустые магазины. Бойцы, у кого патроны лишние, сюда давай, – приказал ротный.
Стоящие рядом стали вытаскивать магазины, несколько рук потянулось, передавая патроны. Андрей быстро вынул пустые магазины из кармашков своего жилета и заменил их на полные.
– Все, мужики, мы пошли. Время дорого. Счастливо! – проговорил ротный и отвернулся. – Рота, вперед!
– Товарищ командир. Я тоже останусь! – раздался вдруг голос из головы колонны, и вдоль цепочки людей к ним стала приближаться темная фигура.
– А ты кто? Хозвзвод? – не понял ротный, вглядываясь в лицо подошедшего бойца.
– С минометной я, Киреев, – ответил боец.
– А, стрелок! Ну, валяй, оставайся. А то за двуногу ты дома получишь. И от меня, и от своего комбата. Оставайся… Остальные, вперед.
Через пару минут колонна скрылась в темноте, постепенно затих звук шагов. Четверо остались на небольшом поле с редкими низенькими колосками. Выбрали невысокий пригорок и прилегли за ним, сбросив с плеч мешки и выставив автоматы в сторону, откуда только что пришли.
Несколько минут лежали молча. Андрей до звона в ушах вслушивался в ночную тишину. Сейчас начнется, думал он. Они ведь не думают, что здесь их кто-то может ждать, поэтому будут идти открыто, не таясь. Наверное, бегом припустили, когда поняли, как мы ловко свалили в сумерках! Он представил себе, как духи долго обстреливали вершину, а потом, не услышав в ответ ни одного выстрела, стали медленно и аккуратно подниматься. Подошли сначала двое – трое, потом дали сигнал остальным. Вот, должно быть, рожи у них были, когда выяснилось, что на вершине никого нет! Обыскали все, шарили среди валунов, разыскивая брошенные трупы шурави. А потом, когда поняли, что их облапошили, стали орать своими дурными голосами и бросились в погоню, надеясь догнать и расстрелять сверху уходящих врагов. Да только где вам в темноте сладить с нами! И вот теперь вы несетесь во всю прыть, прямо на наши стволы!
– Стрелять по моей команде, – негромко приказал Гордеев.
– Гордеев, здесь я командую, – уточнил лейтенант.
– Лучше все-таки по моей, – с упором повторил Антон. Взводный промолчал.
– Теперь тихо! Слушаем… – выдержав небольшую паузу, проговорил Тоха.
Они замерли и несколько минут напряженно вслушивались. Андрей ждал, что сейчас он различит голоса и скрип камушков под ногами духов, но горы были абсолютно пустыми, ни звука не нарушало ночной тишины.
– Слышь, лейтенант, – послышался тихий голос Тохи, – а ты на кой черт остался?
Тоха зашевелился, повернулся к лейтенанту.
– Ты мне честно скажи, не страшно разве? Ведь это не игра, и мы, скорее всего, уже не будем роту догонять.
– А что, по-твоему, я должен был сделать после того, как вы с Полевским вызвались? Уйти с ними и вас бросить? Мы ж на вершине договаривались, что вы двое будете за мной присматривать, прикрывать, помогать. Вы и делали это.
Лейтенант замолчал. Андрей, напряженно глядя на четко обрисованный в лунном свете верхний срез склона, прислушался к разговору.
– Да, делали… Вот и наделали, – вздохнул Антон. – Похоже, больше уже нам делать ничего не придется…
– Да ладно тебе, Тоха! – не выдержав, зашипел Андрей. – Что ты каркаешь! Чего раньше времени запричитал?
– Дурак, ты, Москва. Вроде не ребенок уже, а не понял ничего, – горько усмехнулся Тоха.
– Это что ж я, по-твоему, не понял? А, Тох?
– Да ничего не понял! На кой черт ты решил здесь остаться? В войну поиграть захотелось? Здесь убивают по настоящему, Андрей! Это – не кино.
– А ты сам, Тох, зачем остался? – с издевкой поинтересовался Андрей. – Ты ведь первый вызвался.
– Так я ж увидел, как у тебя, придурка, лицо перекосило. Вижу, решился парень. Ну не бросать же тебя одного!
– А я не мог по-другому. Мой боец погиб. И не без моего участия, кстати… Или безучастия.
– А при чем тут боец? И при чем тут ты? Ты, что ли, командовал? – резко проговорил Антон.
– Ты командовал, Тох, и лейтенант, конечно. Но боец-то со мной должен был находиться. Он в моей тройке был, и я за него отвечал. И отвечаю…
– Да. Вот поэтому-то я и забрал его. Подумал немного, прикинул на шаг вперед и забрал! Ты ж видел тот склон, где он сидел. Место – гиблое, а кто-то держать его должен. Кто, по-твоему? Кого я туда посажу? Дембелей? Да они и стрелять-то не умеют, вообще ни фига не знают, кроме тарелок в столовой. Вот и вышло, что кроме твоих колпаков сидеть там было некому! – Тоха почти орал в голос.
– Ну, а что ж ты меня-то с ними не отправил? А, командир? Они ж молодые, не знают ничего! – с упреком проговорил Андрей.
– Да ты и впрямь не понимаешь! Молодые! Вот им и на роду написано там быть, где дрова! А нам с тобой дослужить осталось полгода! Что я тебя на молодых менять буду? Что б тебя там ухлопали? – невозмутимо ответил ему Антон.
– Так ты что, специально?
– Нет, случайно! Тупой же ты, Андрюха! – хмыкнул Антон.
– Но ты же его убил! – выдохнул Андрей.
– А что прикажешь делать? Мне, Андрюх, выбирать надо было: ты или кто-то из них. Кто-то мог погибнуть, а другой – жить. Так я, Андрюша, тебя не мог потерять. И лейтенант со мной согласился. Так, лейтенант? – обернулся Антон к лейтенанту.
– Так, сержант, – нехотя подтвердил лейтенант.
– А мне теперь как быть? – спросил Андрей.
– А что тебе быть? Ты выполнял приказы командира взвода и его заместителя. Мне нужен был опытный боец на правом фланге, вот ты и был там. Так ведь, товарищ лейтенант? Там тоже несладко было, и ты делал, что мог. Ну, кто бы еще держался там? Опять дембеля, что ли? Или Павленок этот? Вот так, Андрюша.
– Тоха! Но это ж дерьмо какое-то! – сквозь зубы выдавил из себя Андрей.
– А здесь, Андрюх, все дерьмо. Кругом дерьмо! Или не так? Ты за этот год много видел тут, кроме дерьма? – Тоха разозлился уже всерьез. – Много видел красивого, честного, светлого, а?
– Нет, – ответил Андрей, припоминая, как недавно тыкался лицом в баранье дерьмо и птичий помет.
– Так что ж ты выделываешься? Что, честного из себя строишь? А с тобой и со мной не так поступали, когда мы молодыми были? Нас кто жалел? Ну! Скажи! – орал на него Тоха. – Молчишь? Нечего сказать? Вот и молчи!
– Долбаная жизнь… – пробормотал Андрей.
– Полевский! Что б я больше такого не слышал! Понял, товарищ боец? – оборвал его лейтенант. – Жизнь – она, понимаешь… Одна она! И нельзя так про нее, понял, тем более – сейчас!
– И на что она у нас уходит? Какого черта мы тут делаем, а, лейтенант? Горы эти, долины, уезды, провинции? Страна эта задрипанная? Что они для нас? И на кой черт занесло нас сюда, почему торчим тут вчетвером?
– Хорош шуметь, а, – неожиданно вступил в разговор молчавший до этого Володька. – Духи еще не подошли, а вы орете так, что ротный, небось, слышит, и уже сейчас стрельбу готовы начинать. Помолчим лучше. Когда еще придется спокойно посидеть? Что ты завелся, а, Полевский? Тоха ведь правильно говорит, ему так судьбой было написано, колпаку твоему.
