жизни. Ему около тридцати лет. Он то здоров, очень здоров, то болен, при
смерти болен. Сегодня беспечен, ветрен, как дитя; посмотришь завтра -
ударился в мысли, в религию и стал мрачнее инока... В нем два человека: один
- добр, прост, весел, услужлив, богобоязлив, откровенен до излишества, щедр,
трезв, мил; другой человек... - злой, коварный, завистливый, жадный...
мрачный, угрюмый... недовольный, мстительный, лукавый, сластолюбивый до
излишества, непостоянный в любви и честолюбивый во всех родах честолюбия.
Этот человек, то есть черный, - прямой урод. Оба человека живут в одном
теле... Дурной человек все портит и всему мешает: он надменнее сатаны, а
белый не уступает в доброте ангелу-хранителю. Каким странным образом здесь
два составляют одно, зло так тесно связано с добром и отличено столь резкими
чертами? Откуда этот человек, или эти человеки, белый и черный, составляющие
нашего незнакомца?.. У белого совесть чувствительна, у другого - медный
лоб... Заключим: эти два человека или сей один человек живет теперь в
деревне и пишет свой портрет пером по бумаге... Это я!"
Константин Николаевич Батюшков, замечательный русский поэт, современник
Пушкина... Приведенные строки он написал в 1817 году, в самом расцвете
своего таланта...
Заметим, в образе черного человека у Батюшкова дан отрицательный
портрет автора... Соотнесенное с есенинской поэмой это лишний раз
подчеркивает и ее сложность, многомерность. "Биографы Есенина еще долго
будут разгадывать истинную природу таинственного незнакомца", - пишет В. Г.
Базанов. И в этом он прав.
Но и без трудов биографов и критиков поэта эстетическое воздействие
есенинской поэмы огромно. Каждый раз при чтении этой веши мы вновь и вновь
прикасаемся к больному и тревожному сердцу поэта, чувствуем, как ему тяжко и
горько, как ему ненавистно все ложное, нечестное, мерзкое, черное...
4
Уже в последнем "заграничном" стихотворении "Мне осталась одна
забава..." читаем:
Золотые далекие дали!
Все сжигает житейская мреть.
И похабничал я и скандалил
Для того, чтобы ярче гореть.
"Похабничал", "скандалил" - в прошлом... "Житейская мреть" сожгла
многое.
Теперь со многим я мирюсь
Без принужденья, без утраты.
Иною кажется мне Русь,
Иными - кладбища и хаты.
Новое "чувствование" родной страны воплотилось в незаконченной
драматической поэме "Страна негодяев". Поэт работал над ней, находясь за
границей.
Одному из главных персонажей этого произведения - комиссару золотых
приисков - Есенин дал, как когда-то говорили, фамилию со значением:
Рассветов.
После возвращения из-за рубежа, в 1924-1925 годах, поэт решил
познакомить читателей со своей новой работой. Публикации появились в трех
изданиях (газета "Бакинский рабочий", московский журнал "Город и деревня", сборник "Страна советская", изданный в Тифлисе; в газете и сборнике -
пометка: "Нью-Йорк, 14 февраля 23 года"). И все они воспроизводили монолог
Рассветова, открывающий вторую часть поэмы... Автор как бы подчеркивал
особую важность в произведении этого действующего лица, его высказываний. И
не без оснований.
Рассветов - человек с большим жизненным опытом. Надо полагать, еще до
революции обстоятельства забросили его в Америку, где он жил в ночлежках,
работал на клондайкских приисках. Ради куска хлеба он участвовал в одной
авантюре, которая для многих любителей легкой наживы закончилась плачевно.
Жизнь "класса грабительских банд" он узнал изнутри. Ее суть он определяет
так:
От еврея и до китайца
Проходимец и джентльмен,
Все в единой графе считаются
Одинаково - business men,
На цилиндры, шапо и кепи
Дождик акций свистит и льет.
Вот где вам мировые цепи,
Вот где вам мировое жулье.
Если хочешь здесь душу выржать,
То сочтут: или глуп, или пьян.
Вот она - мировая биржа!
Вот они - подлецы всех стран.
(Как тут не вспомнить строки из очерка Есенина "Железный Миргород", опубликованного в "Известиях" после возвращения поэта из-за границы:
"Владычество доллара съело в них все стремления к каким-либо сложным
вопросам. Американец всецело погружается в "business" и остального знать не
желает".)
Комиссар Рассветов рассказывает об Америке не однозначно. Осуждая
"философию жадных собак", он отдает должное индустрии страны: "Из
железобетона и стали там настроены города".
Все это верно. Но к чему комиссар вспоминает о заморских краях, о
Калифорнии, Клондайке, о бизнесменах? Кажется, и обстановка для такого
разговора не очень подходящая: прокуренный вагон поезда, везущего из Сибири
золото для молодой Советской республики.
Нет, Америка здесь вспоминается не просто для поддержания дорожной
беседы.
Чем больше гляжу я на снежную ширь,
Тем думаю все упорнее.
Черт возьми!
Да ведь наша Сибирь
Богаче, чем желтая Калифорния.
С этими запасами руды
Нам не страшна никакая
Мировая блокада.
Только работай! Только трудись!
И в республике будет,
Что кому надо.
Вот, собственно, в связи с чем заходит речь об Америке, Рассветов
думает о будущем Советской республики, о судьбе народа, свершившего
революцию. Да, пока Россия - это "лишь ветер да снег", глухие раздолья, где
люди "дохли в холере и оспе", где тысячи лет жилища строились из бревен и
соломы. Да, пока по стране свирепствует голод, рыскают бандитские шайки. Но
этому придет конец, когда в России будет создана "сеть шоссе и железных
дорог", когда дерево заменят "камень, черепица, бетон и жесть".
В "стальной" Америке капитализм опустошил душу человека, поставив
превыше всего наживу, доллар. Мир стяжательства, чистогана породил
предприимчивых дельцов, бизнесменов.
Эти люди - гнилая рыба.
Вся Америка - жадная пасть,
Но Россия... вот это глыба...
Лишь бы только Советская власть!..
В "стальной" России Советская власть, социализм возвысят человека, ибо
во имя его и строится новая жизнь - "в республике будет, что кому надо".
Рассветов предвидит благодатное утро над свободной Россией, ее светлую
