Через три дня непрерывного труда корабельный электрик закончил работу. Прибор же измерения глубины я установил сам. Он снова функционировал.
Когда мы подошли близко к побережью, я засек местоположение радиостанции Бостона и вычислил точку нахождения лодки.
— Если ваши вычисления правильны, — произнес Хильбиг, — то мы через два часа заметим огни маяка при входе в бухту Френчмен.
Мои вычисления оказались точными.
Команде было сообщено, что я и Билли будем высаживаться на берег. Более ничего. Об остальном она могла только догадываться. Никакие подробности нашей операции до матросов не доводились из-за опасения, что кто-то из них мог попасть в плен.
Бухта охранялась эсминцем. Погрузившись, мы прошли под ним и легли на грунт. Целый день над нами сновали корабли. Без всяких приборов мы слышали шумы их винтов и двигателей. Мы ожидали ночи и начала прилива. После всплытия под перископ лодку течением отнесло в глубину бухты между двумя островами. Мы не были замечены: береговая охрана, видимо, спала. Американцы не использовали не только звукоулавливатели, но и радары, считая, что победа в войне уже у них в кармане.
Из-за экономии электроэнергии горячая пища не готовилась. Во время подготовки лодки к взрыву в носовой, кормовой и центральной частях повар готовил холодные закуски. Капитан выделил мне из своих неприкосновенных запасов десять литров воды на умывание и приведение себя в порядок. Первый помощник командира сбрил мне машинкой бороду, после чего я поскоблил свое лицо безопасной бритвой.
Нам даже не верилось, что мы еще не были обнаружены. Ни глубинных бомб, ни охотников за подводными лодками, ни налетов самолетов! Поглощая бутерброды, мы ждали наступления ночи. Матросы, проходя мимо меня, пожимали мне руку. Я знал их всех, так как помогал командиру в несении вахтенной службы. Корабельный кок славился на всем флоте, например, как оригинал.
Несмотря на подверженность морской болезни, он после возвращения из очередного похода вновь изъявлял желание отправиться в следующий. Некоторые члены экипажа пытались сказать мне что-то напутственное — в порядке предупреждения, сожаления или удивления. Я долго размышлял над тем, высаживаться ли в военной форме или гражданской одежде. Если я буду задержан в военной форме, то со мной должны были обращаться как с военнопленным. В штатском же меня посчитают шпионом и просто-напросто повесят. Однако после удачной высадки мне все равно пришлось бы снимать форму: ведь не мог же я разгуливать по Америке в форме немецкого морского советника. Захоронение формы представлялось мне более рискованным делом, нежели высадка в штатском. Билли тоже должен был снять военную форму. От страха он даже позеленел и дрожал как осиновый лист.
— Все еще впереди, — сказал я ему. — Дело будет сделано, когда мы окажемся на берегу. Здесь, в бухте, намного опаснее.
— Будем всплывать через два часа, — произнес Хильбиг. — Надо еще выяснить, насколько близко мы сможем подойти к берегу. Лодка пойдет задним ходом. Мы останемся на плаву, пока вы будете добираться до берега. Думаю, что вам может потребоваться огневое прикрытие.
— Лучше поскорее сматывайтесь, — ответил я.
— Нет, — возразил он. — У меня приказ доставить вас целыми и невредимыми на берег.
Оставался еще час, затем полчаса, еще четверть часа. Я стоял рядом с капитаном. Он взглянул на часы. Включив звукоулавливатели, мы ничего подозрительного не услышали.
— Всплыть под перископ! — приказал командир.
Почти беззвучно лодка устремилась к поверхности воды. Был выдвинут перископ, с помощью которого мы стали наблюдать за берегом. Оживленное движение транспорта там еще не спало. Так что было еще рано.
* * *
Двигатели вращались медленнее, чем бились наши пульсы. Мы стояли в рубке, всматриваясь в берег, курили, затем сверили часы. В перископе совсем близко была видна полоска земли, на которую я должен был ступить. Она выглядела совсем по-другому, нежели это было представлено на картах в Берлине. Полоска была окаймлена с одной стороны камышами, а с другой — лесом. Посредине проходила дорога, по которой взад и вперед бежали огоньки автомашин. Надо всем этим стояла легкая молочная дымка, освещенная луной. В сторону моря двигались отдельные клочья тумана, создавая благоприятную обстановку для осуществления операции «Эльстер». Единственное, что нам надо было сейчас, так это время, туман и везение.
Легкий бриз разогнал туман. Все снова стало видно отчетливо. При многократном увеличении перископа можно было различить даже отдельные ветви деревьев и кустарника. Расстояние до берега не превышало трехсот пятидесяти метров.
— Я попытаюсь подойти еще ближе к берегу, — произнес Хильбиг. — Но придется развернуться, чтобы не зацепиться винтами за коряги.
Подводная лодка развернулась, двигатели работали на самых малых оборотах и почти неслышно. Ведь у машин нет ни глаз, ни сердца, ни чувств. Унтер-офицер, выступавший в роли лоцмана, непрерывно докладывал глубины: двадцать два метра, двадцать метров, восемнадцать метров, двадцать два метра. Капитан крепко сжал губы, не произнося ни слова. Он не отдавал и команд. Подчиненные понимали по выражению его лица, что им следовало делать. Постепенно мы приблизились к берегу еще на шестьдесят—семьдесят метров. Из воды высовывалась только рубка. Слева на берегу виднелся дом, но окна его были темными. С помощью биноклей мы тщательно его осмотрели, но никакого движения не заметили. На дороге показался грузовик, которого стала обгонять легковая машина. Две собаки принялись лаять друг на друга. Их перебранка напоминала плач ребенка.
— Пора! — сказал я. Командир лодки кивнул.
— Минуточку, — произнес он. — Надо направить пушки и пулеметы в сторону берега. Если вас обнаружат, прыгайте в воду и плывите к нам. Я же доставлю людям на берегу кое-какую работу.
На палубу была вынесена резиновая лодка, которую следовало еще накачать, так как в собранном виде она не пролезла бы в люк рубки.
— После вашей высадки мы подождем еще двадцать минут, — продолжил капитан. — Если все будет спокойно, мы выйдем в море. Однако в случае необходимости можно договориться о новом месте встречи завтра или в ближайшие дни. Мы непременно услышим ваш передатчик.
— Если высадка пройдет удачно, я прорвусь и дальше, — ответил я.
Когда мы протаскивали резиновую лодку через люк, на нас упал луч света. Или нам это так показалось. Дело в том, что ночью создается впечатление, будто бы ты стоишь непосредственно в луче такого света, если он даже находится в целом километре от тебя.
