Во всяком случае, резиновая лодка была брошена назад, а мы застыли неподвижно на своих местах. Оказалось, что это была легковая машина, которую мы заметили вдали еще в перископ. Теперь она выехала на поворот дороги, делавшей изгиб почти у кромки воды. Свет ее фар должен был начать удаляться — еще секунда, другая.
Но свет не только не удалился, а, казалось, даже приблизился. Машина сошла с дороги. Почему? Зачем? Мы переглянулись, наблюдая за ее движением в бинокли.
В этот момент снова появился туман, лишив нас на несколько минут видимости. Была ли это машина береговой охраны? Или мы наблюдали патрульную машину морской пехоты? Организация американской береговой охраны была нам хорошо известна. В шестикилометровой прибрежной зоне курсировали эсминцы. Морская авиация постоянно облетала побережье. Вдоль берега патрулировали машины береговой охраны, а по дорогам разъезжали армейские джипы. Американским министерством обороны были, таким образом, созданы шесть охранных зон.
— Поглядите-ка на это, — произнес капитан.
Туман вновь рассеялся, и свет луны заливал всю окрестность. Приложив к глазам бинокль, я стал внимательно рассматривать машину. Показалось ли мне? За рулем сидел мужчина, а рядом с ним — женщина. Мужчина обнимал ее, лица их были близко друг от друга. Любовная встреча в машине? Для Америки это было обычным явлением. Ведь американцы не выходят из машины даже во время богослужения или смотря кинофильмы о Диком Западе в местах парковки. Так отчего же им не целоваться в машинах?
Я и сам частенько выезжал в безлюдное место с какой-нибудь девицей на соседнем сиденье. В Лиме, например, это была Эвелин Текстер. Такая необходимость возникает, как правило, если немного перебрать виски. «Люб.овных» дорог в Америке предостаточно. С них можно съехать в сторону — скажем, на луг или на просеку — и оказаться только вдвоем. Нежный шепот, поцелуи, клятвы в верности…
В таким случаях освещение обычно выключается, что, видимо, забыла сделать эта парочка. Но не обманываемся ли мы? За действиями парочки мы наблюдали минут двадцать, собираясь отсрочить начало операции. Но вот двигатель машины завелся, и она помчалась далее в ночь.
Почти одновременно крупными мокрыми хлопьями стал падать снег.
— Пошли! — сказал я, обращаясь к Билли. Резиновую лодку снова вытащили на палубу и присоединили шланг подачи сжатого воздуха. Она была накачана в считанные секунды. Два здоровенных матроса стояли уже наготове. Чтобы снизить шум плеска весел, они обмотали их лопасти тряпками. Командир протянул мне руку.
— Всего хорошего, — пожелал он мне. — Я тотчас же возвращусь, если вы позовете.
Кивнув, я пошел. Движения мои были чисто механическими. Билли пришлось дернуть за руку, так как он остолбенел от страха, уставившись широко раскрытыми глазами на берег.
— Осталось совсем немного, — подбодрил я его. Резиновую лодку осторожно спустили на воду, и мы сошли в нее.
Снег слепил нам глаза. Волнение моря было совсем небольшим. Оба матроса начали энергично и ритмично грести.
И вот мы отошли от «U-1230» на десять… пятнадцать… двадцать метров.
Чтобы добраться до берега, потребуется две-три, а может быть, и четыре минуты. В лодке мы с Билли сидели как два трутня. Когда-то давно на веслах на берлинском озере Ванзее сидела одна девушка. Я был значительно тяжелее ее, и лодка постоянно кренилась в мою сторону. Она захотела проверить, сможет ли перевезти меня через все озеро. Лицо ее раскраснелось. Ветер трепал непокорные локоны. А мне подумалось, что она сделает, если я ее сейчас поцелую. Почему-то это вспомнилось мне именно в ходе операции, когда речь шла о нашей жизни и смерти. В минуты опасности люди пытаются, как правило, думать о чем-то приятном.
Мы оставили позади уже половину пути. Впереди еще сто двадцать—сто тридцать метров.
На горизонте показался свет фар какого-то грузовика. Мы услышали шум двигателя. Пожалуй, он идет на третьей скорости, подумалось мне. Сейчас он проскочит дальше: если бы хотел остановиться, то давно уже выключил бы мотор.
До берега было уже не более восьмидесяти метров. В моих карманах лежали два пистолета, оба снятые с предохранителя. Что бы я сделал, если бы, прогуливаясь по берегу, увидел вражескую подводную лодку? Вот именно, что? Если бы был один, пожалуй, ничего. Может, бросился бы за подкреплением. Или просто стал бы наблюдать. Кто знает, сколько глаз в ночи?
Расстояние до берега — метров пятьдесят…
— Помните случай с Дашем, — сказал мне полковник М. — Не будьте дураком. Знаете ли вы все детали его высадки?
— Да, — ответил я.
— На Даша наткнулся сотрудник береговой охраны, старый глупый человек. И вот вместо того, чтобы убрать его, Даш пустился с ним в долгие разговоры. Не вздумайте повторить эту глупость. Немедленно стреляйте! Речь будет идти о вашей жизни! — Сделав небольшую паузу и закурив сигарету, он добавил: — И о вашем задании также…
Как поступать, если придется наткнуться на женщину, ребенка или пожилого мужчину? Убирать мужчин — это еще я понимаю, хотя в душе не признавал подобного рода действий, презирал и даже ненавидел их. Но стрелять в женщин и детей я бы не смог. Я договорился с капитан-лейтенантом Хильбигом, что постараюсь задержать возможного нежелательного свидетеля нашей высадки и доставить его на подводную лодку. Во время нашего долгого перехода через океан я вынашивал эту сумасбродную идею. Я представлял себе удивление наших людей в Киле, когда «U-1230» возвратилась бы назад с пленным на борту, захваченным мною на Американском континенте.
С легким шорохом резиновая лодка ткнулась в берег. Следовательно, мы прибыли. Оба матроса продолжали сидеть. Когда они попытались что-то мне сказать, я отмахнулся и протянул им по очереди руку.
Один из пистолетов я положил в левый карман, другой держал в руке. Содержимое морских мешков мы переложили в два чемодана средних размеров.
Билли пришлось толкнуть в бок, так как он не хотел вставать.
На берег мы сошли каждый с чемоданом в одной руке и пистолетом в другой. Почва у берега оказалась болотистой и чавкала при каждом шаге. Метров через пятнадцать стало суше. Снег все еще продолжал падать. В лицо нам хлестали ветви деревьев. Полностью идти бесшумно, несмотря на все старания, не удавалось.
В детстве я любил играть в индейцев. Теперь же игра была совершенно иной. Ну и черт с ней!
Выждав несколько минут, резиновая лодка отошла от берега. «U-1230» была видна невооруженным глазом. Хильбиг ждал, как и договорились. Его орудия были все еще направлены на дорогу.
Пройдя сквозь заросли, мы оказались в лесу.
