Он был арестован в мае 1936 года. С завидным упорством отрицал все обвинения. Но с арестом Тухачевского, Якира, Уборевича и других он, наконец, сдался. Подписал все требуемые суду документы.
На суде, ко всеобщему удивлению и негодованию обвиняемых, заявил:
— Я хочу передать народному комиссару внутренних дел СССР товарищу Ежову, что готов, если это нужно для Красной Армии, выступить перед кем угодно и где угодно и рассказать все, что я знаю о военном заговоре.
— Значит, заговор был! — подхватил Ульрих. — Был!
— Сломали-таки мужика, — промолвил кто-то из подсудимых.
Комкора Примакова арестовали 14 августа 1936 года. В квартиру вошли четверо из НКВД, предъявили ордер на обыск, а потом ордер и на его арест. И увезли. Вначале держали в знаменитых Питерских «Крестах», а потом перевезли в Москву, в Лефортовскую тюрьму.
Примакова обвиняли в контрреволюционной деятельности. Пытались «связать» с немецкой разведкой с 1931 года, когда он учился в академии германского генерального штаба, потом с японской (в 1929 году он был в Японии военным атташе). Прощупывали на счет связи с Англией, когда он был военным атташе в Афганистане.
Однажды он заметил следователю: почему не допрашивают о его деятельности в Китае, где он был советником 1-й национальной армии.
— Возникнет необходимость, спросим и о том, — ответил следователь.
Долго допытывались о его второй жене, небезызвестной Лилии Юрьевне Брик, с которой близкие отношения поддерживал поэт Маяковский.
Все обвинения Виталий Маркович отвергал, ни в чем себя виновным не признавал. В этом ему помог прошлый опыт. Тогда за распространение среди солдат Черниговского гарнизона революционных листовок Киевский военно-окружной суд лишил его всех гражданских прав и навечно сослал в Сибирь, в отдаленный уголок Енисейской губернии.
Однажды нарком Ежов спросил следователя, как продвигается дело Примакова.
— Он все отрицает, ни в чем не признается, — ответил тот.
— Так выжмите из него необходимые показания. Мне что ли вас учить! Пустите его в оборот.
И в марте 1937 года его действительно пустили в оборот. Следователи, сменяя друг друга, допрашивали круглые сутки, не давая ни минуты сна. Побои, изощренные пытки, лживые обещания — таков был арсенал приемов допроса.
А в мае его вдруг стали допрашивать о другом — о его бывших начальниках: Тухачевском, Уборевиче, Якире. Требовали признания тех встреч и фактов, которые ему были неведомы.
— В интересах дела признай и подпиши. Этим смягчишь свою вину, — уговаривали следователи, подсовывая отбитый на машинке текст. — Тут все правда… Вот ручка, чернила… Поставь свою подпись.
Сопротивляться не было сил. Он подписал.
— И здесь… И здесь, — указывал следователь почти потерявшему сознание военачальнику, имя которого в годы гражданской войны наводило на врагов страх и смятение.
Примаков командовал корпусом червонных казаков. Ему было двадцать лет, когда его избрали красным атаманом 1-го полка червонных казаков, и он повел их в первый дерзкий рейд, перейдя по льду Днепр, в тыл обороняющим Киев гайдамакам.
Противник никак не ожидал от красных такой дерзости, когда конные эскадроны появились в их тылу и стали все крушить и уничтожать на своем пути. В стане врага вспыхнула паника, казавшаяся несокрушимой оборона дрогнула — и покатилась назад.
Это был первый рейд красных, червонных казаков под началом отважного Примакова, которого подчиненные боготворили, с которым были готовы идти в огонь и в воду. В боевом мастерстве его равняли с Буденным, Котовским, Мироновым, Думенко… Его называли первой саблей Украины. О нем, неустрашимом Примаке, слагали легенды, распевали песни.
Богат и славен… Примаков.
Полки на штурм он вел галопом.
Под грозный звон его клинков
Врата трещали Перекопа…
В военном понимании рейд — это особый вид маневра, когда отдельная войсковая часть или отряд, прорвав оборону противника, проникает на значительную глубину в его расположение. Решительными действиями наступающие уничтожают находящиеся там войска, ликвидируют линии связи и пункты управления, воспрещают подход резервов, работу органов тыла управления. Каждый рейд требовал тщательной подготовки, высокой организованности и дисциплины, отваги и самоотверженности, а от командира — решительности, самообладания.
За годы гражданской войны Виталий Маркович совершил со своими червонными казаками тринадцать рейдов. Тринадцать!
В трудные дни осени 1919 года войска наступающей армии Деникина с неудержимой решительностью рвались к Москве. Казалось, что не было силы, которая смогла бы их удержать. На самый опасный участок была выдвинута 14-я армия Уборевича. На усиление ей были направлены красные конники Примакова.
После изучения сложившейся обстановки Примаков предложил направить его отряд во вражеский тыл.
— Пусть только латышская дивизия прорвет неприятельский фронт обороны. А уж там я развернусь, — убеждал он командарма и члена Реввоенсовета Серго Орджоникидзе. И убедил. Решение было принято.
2 ноября 1919 года стрелковые части прорвали деникинскую оборону. И в прорыв устремились примаковцы. За тридцать семь часов, в буран и стужу, они углубились во вражеское расположение на 120 километров. 6 ноября они захватили Фатеж и Попыри, а вскоре ворвались в Льгов, где находились большие боезапасы Добровольческой армии.
После войны Виталий Маркович обобщил свой боевой опыт в научном труде, по которому учились тысячи конников. А в мае 1924 года, признавая его одним из лучших кавалерийских командиров, Примакова назначили начальником Высшей кавшколы в Ленинграде. В этой школе учились будущие маршалы Советского Союза, прославленные военачальники Г. К. Жуков, К. К. Рокоссовский, А. И. Еременко, И. Х. Баграмян. Питомцем этой школы был генерал армии И. А. Плиев — непревзойденный мастер стремительных рейдов в годы Великой Отечественной войны. Он не только продолжил опыт Примакова, но и, учитывая особенности войны, развил его, придал боевым действиям новые черты взаимодействия различных видов войск — кавалерии, танков, артиллерии, пехоты, авиации.
Примаков учил других и, готовясь к новой войне, учился сам. После пребывания военным атташе в Японии и командования 13-м стрелковым корпусом в Свердловске его с большой группой выдающихся полководцев, в которую входили Якир, Дубовой, Уборевич, Дыбенко, направили в Германию, в академию генерального штаба…
