Когда Михайличенко возвратился в Кашино, его было трудно узнать. За день и ночь он сильно похудел, осунулся. На лице легли лучинки морщин. Полы шинели инженера были изорваны, в нескольких местах прострелены. О Михайличенко рассказывали, что он под огнем противника смело руководил работами, личным примером воодушевлял подчиненных, не раз по льдинам переходил на другой берег.
Комбриг горячо поблагодарил инженера за успешное выполнение задания и тут же приказал начальнику штаба представить его к награде. Безверхов высоко ценил доблесть, инициативу, находчивость своих подчиненных и всегда вознаграждал людей по заслугам.
В боях на Ламе отличились и работники медсанбата. Вслед за рядами атакующих спешил, например, санитарный инструктор Николай Дмитриевич Орлов, комсомолец-москвич. До войны он работал на Метрострое, а на Тихоокеанском флоте служил санитаром на эсминце.
Сначала Орлов доставлял раненых на транспортный пункт поодиночке, но в ходе боя число их росло. Он уже не успевал подбирать. Что делать? Срубив несколько молодых березок, Орлов связал их вместе и устроил волокушу. Положив на ветки несколько раненых, старшина впрягался в волокушу и благодаря своей недюжинной силе быстро доставлял их в безопасное место. А сам снова устремлялся на поле боя, туда, где товарищи ждали его помощи.
Однажды при доставке раненых старшину контузило. Он оглох, но своего боевого поста не покинул. Больше того, при случае он приходил на помощь бойцам. Вот в глубокой воронке залегли три краснофлотца с пулеметом. Они отражали натиск целого взвода гитлеровцев. «Не удержаться товарищам, не устоять», — подумал старшина 2-й статьи Орлов. Перевязав раненого, он пополз к пулеметчикам. В это время фашистские автоматчики поднялись в атаку. Пулеметчики обрушили на них ливень огня. Орлов гранату за гранатой посылал во врагов. Гитлеровцы повернули назад. Атака отбита, пулеметчики могут отдохнуть. А у санинструктора неотложные дела. Он должен спешить туда, где истекают кровью товарищи. В этот жаркий день Орлов вынес с передовой около сорока раненых с их оружием.
А вот что рассказал после этого боя командир первого батальона Н. Л. Тулупов.
— Во время одной ожесточенной атаки немцев на Алферьево я перебегал из разрушенного вражеской артиллерией наблюдательного пункта на запасной и был ранен в ногу. Противник в то время наступал, а мы оборонялись. Получив ранение, я упал и не мог подняться. Фашисты были уже близко. Лежу в воронке и думаю: неужели пропал? Неожиданно за спиной раздался шум, и ко мне в яму кто-то скатился. Я — за пистолет. Оглянулся, а это старшина Орлов. Без лишних слов взвалил он меня к себе на спину и почти бегом вынес в ближайшее укрытие. На всю жизнь запомнится мне этот благородный поступок моряка. Он ведь вырвал меня прямо из-под носа гитлеровцев.
Лама форсирована. Оборона гитлеровцев на важном, опорном рубеже прорвана. Бригада, продолжая двигаться на запад, пытается без задержки занять Сидельницы. Но сильный огонь противника останавливает моряков на полпути. В двух километрах от деревни, в развалинах школы — командный пункт комбрига. Сюда командир батальона доносит: «Имею большие потери, батальон прижат к земле». Безверхов посылает Боброва и Трекова на передовую.
Прибыв в лесок, где находились краснофлотцы, комиссар прошел по укрытиям, рассказал морякам, как важно овладеть пунктом до того, как гитлеровцы его основательно укрепят. Поговорил он с парторгами рот, поставил перед ними задачу: поднять бойцов в атаку.
Для поддержки атаки Треков приказал артиллеристам подавить огневые гнезда врага. И как только в стане фашистов послышались разрывы наших снарядов, Бобров по-комиссарски с возгласом: «Товарищи, за мной, вперед, за Родину!» — возглавил атаку. Моряки, видя, что впереди их комиссар, как один, поднялись и ринулись на противника. Когда батарея перенесла огонь в глубину обороны гитлеровцев, бойцы батальона подходили уже к окраине деревни. Их поддержало подошедшее подразделение разведчиков капитана И. И. Попова. Фашисты были выбиты из Сидельниц. Они отступили так поспешно, что оставили нетронутым свой НП со всем оборудованием: рацией, стереотрубой, телефонным коммутатором.
В этом бою чудо спасло от большой беды комиссара. Осколок от мины ударил Боброва в грудь. Но, к счастью, в кармане гимнастерки у него оказался портсигар. Осколок пробил переднюю крышку и остался в портсигаре, сделав сильную вмятину в другой его крышке. Рискуя жизнью, военком обеспечил успех атаки.
Не удержавшись на Ламе, немцы откатывались все дальше от Москвы. Зло за свое поражение они срывали на местном населении. Всех жителей, в том числе и детей, гитлеровцы выгоняли на очистку дорог от снега. В мороз и метели люди по нескольку суток находились в поле без пищи. Многие обмораживались, замерзали.
Обелиск на могиле моряков, погибших при прорыве обороны немецко-фашистских захватчиков на реке Ламе.
Один наш батальон наступал на село Спас-Помазкино. Эсэсовцы выгнали навстречу атакующим бойцам большую толпу женщин, стариков и подростков. Десятка полтора автоматчиков шли сзади толпы и стреляли в наших воинов через головы людей.
Командир батальона, разгадав подлую затею гитлеровцев, выслал две группы лыжников в обход. Разъяренные в своей бессильной злобе, захватчики расстреляли мирных жителей и пустились бежать. Но далеко унести ноги им не удалось. Следовавшая с батальоном батарея противотанковых орудий меткими залпами накрыла отступавших, а лыжники отрезали их от дороги и всех уничтожили.
На протяжении целого километра нашим бойцам попадались убитые и раненые советские граждане. Лейтенант Лопатин принес с передовой закутанную в шаль полузамерзшую девочку месяцев десяти. Он нашел ее в снегу в стороне от дороги. Бойцы разведроты отогрели ребенка, завернули в сухое белье, какое нашлось в вещевых солдатских мешках. Напоили теплым, сладким чаем. Девочка ожила, она доверчиво тянула свои ручки к незнакомым дядям, а они нянчили ее, передавали один другому.
Под утро связисты принесли в штабную землянку почти замерзшую девочку лет трех. Нашли ее также около Спас-Помазкина. Наши писари Козлов и Иванов начали оттирать уже побелевшие руки и ноги ребенка. Через час девочка пришла в себя, заговорила.
Днем Спас-Помазкино было освобождено. Сразу же хотелось найти родителей детей. Однако сделать это не удалось. Почти все мужчины и женщины села были расстреляны фашистами. Моряки подобрали более пятидесяти трупов замученных гитлеровцами советских людей. Детей приютили оставшиеся жители села.
