Встретив как-то меня в коридоре обкома, первый секретарь Юрий Христораднов – мы с ним были земляками – спросил:
– Ну что, ТАСС, от пленума до пленума сохнешь от безделья?
– А давайте я как-нибудь покажу, сколько я тут «насушил».
– Да хоть сегодня приноси.
Подобрал целую папку собранных по стране публикаций, принес.
– Эха ты! – удивился Христораднов, перелистав подборку. – А мы только редкие сообщения о пленумах обкома в «Правде» читали.
– В стране, как видите, не одна «Правда» выходит.
– Но ты старайся, чтобы в «Правде» побольше печатали.
– У «Правды» свой корреспондент есть в области.
– Да он все выискивает, за что бы поругать. А ТАСС пишет, что у нас хорошего. Какая-нибудь помощь нужна?
– Корпункт у меня в четырехкомнатной квартире площадью сорок четыре метра. И нас в ней четверо. Посетителей принять негде.
– А ты сколько у нас работаешь?
– В апреле был год.
– Ну, это мало. Лет пять бы, другой бы был разговор…
Странное впечатление производил на меня город. Впервые в составе бригады Ярославского радио я приехал в Горький в начале зимы 1963 года на строительство газопровода Саратов – Центр. Поселили нас в Дом крестьянина, от которого в памяти осталась только широкая, в один пролет лестница на второй этаж, на верху которой стояла громадная баба в сером халате – уборщица, а заодно и «вышибала», легко спускавшая по ступенькам любого подгулявшего постояльца. Я был младшим в бригаде, и председатель радиокомитета послал меня за водкой, чтобы отметить приезд. Спросил у бабы:
– А водки у вас купить где?
– У меня – только в п…., а гастроном за углом, – сварливо отмахнулась баба, статью повыше и пошире Большой Марии с шахты «Юго-Западная» № 3.
Нашел гастроном на площади, встал в беспокойную очередь, очки запотели от духоты, кричу продавцу:
– А водка у вас почем?
– Опупел что ли «почем»? Как везде!»
– Да я не знаю, сколько она везде! – кричу.
– «Вон на витрине цена, слепой что ли, орешь-то так.
«Нижний Новгород – город каменный, а люди в нем железные» – вспомнилось вычитанное у Максима Горького. Действительно, «железные» – угрюмые и грубые. Не понравился город. «Вот уж где не хотел бы жить!» – говорил я друзьям в Ярославле.
Второй раз приехал в Горький осенью 1967 года с большой ярославской делегацией на зональный смотр художественной самодеятельности. В этот раз довелось побольше побродить по центру города, и он оказался и впрямь большим и каменным. И люди не столь грубыми. Да и о жизни в этом городе речи тогда не заходило.
И вот третий раз. Март 1973 года. «Показываюсь» перед переводом в Горький в обкоме партии.
Высокий, худой и длиннолицый Александр Фёдорович Горев, секретарь обкома по идеологии листает мое личное дело.
– Какая-то непонятливая у вас контора, – говорит он низким голосом. – Просили не убирать Воронина или подобрать кого-то из местных – нет, своего шлют.
– Это не мой выбор, – отвечаю. – Хотя согласился охотно, потому что город крупный и богат информацией.
– Да она большей частью закрытая. Город-то стратегически важный для обороны. Туристов – даже из соцстран – провозят Волгой только ночью и без остановки. И чего тут ТАСС потерял – не знаю. Но, приезжай, если прислали. Что от нас требуется?
– Нужна квартира под корпункт и место для стоянки служебной машины.
– Где?
– Не дальше, чем в пятнадцати минутах пешего хода от обкома партии.
– Это ещё почему?
– Потому что ТАСС «уполномочен заявить», – выдаю весомую фразу.
– Ну, заявлять-то мы и сами умеем. А ты тогда давай, начинай. Пока в гостинице поживешь, она вон рядом, а дальше посмотрим.
– Хорошо. С 15 апреля приступаю к работе.
– Это чего только через месяц?
– Так без семьи-то я тут загуляю.
– Загуляешь – поправим, – сухо заметил Горин и протянул руку для прощания.
Такая вальяжная сухость, переход с первого взгляда на «ты», оказались характерными не только для обкома.
Помню первую встречу с Иваном Ивановичем Киселевым, директором Горьковского автозавода. ТАСС чуть ли ни с первого дня работы на новом месте обременил меня просьбой побыстрее выбить партию черных Волг для «конторы». Пришлось начинать с директора.
Иван Иванович, видимо куда-то собиравшийся в тот день, со звездой Героя и знаком Лауреата Ленинской премии на отменно сидящем на нем пиджаке, устало повел рукой в сторону кресла, сам сел напротив:
– Чем могу служить?
Объясняю, что ГАЗ, крупнейшее в области предприятие, должен каждодневно быть в зоне моего внимания, поэтому нужен постоянный круглосуточный пропуск на завод и, лучше, с правом въезда на территорию на служебной машине. Кроме того, ТАСС просит отпустить для дирекции агентства четыре черных Волги в улучшенной комплектации. Наряд на машины есть. Хотелось бы получить их побыстрее.
– Милый мой! – так же устало улыбнулся Киселев. – В этом кресле у меня сиживали и министры, и космонавты, и генералы. И всем надо побыстрее и получше. А где мне взять столько, если конвейер того гляди встанет от нехватки комплектующих, и никому из вас до этого дела нет. – Иван Иванович встал, прошел за свой обширный рабочий стол. – Подождет твоя дирекция, – сказал оттуда сухо, давая понять, что прием окончен. – У меня и не такие орлы ждут.
– Гордитесь, что сидите на дефиците? – неожиданно слетел у меня вопрос.
– Так. У меня в приемной люди, – сказал Киселев отвердевшим голосом.
«Дурак! – ругал себя, выходя из кабинета. – Ну, зачем было злить человека? Теперь, того гляди, на завод не пустят».
Но пустили. Проблему с пропуском и машинами для дирекции удалось решить через партком, и ГАЗ на долгие годы стал для меня «кормушкой». Да и Киселев оказался не злопамятным человеком – ни разу и ни в чем потом не отказал.
Как и ожидал, город и область оказались благодатными для работы корреспондента ТАСС. Колоссальное машиностроение, многообразная металлургия, богатейшие народные промыслы, развитое сельское хозяйство, десятки научно-исследовательских институтов и вузов, культура и спорт высокого уровня – что еще нужно для активного журналиста! А ко мне пристают с предложениями поработать на кино. В один из заездов в Ярославль, встретил давнего знакомого Вадима Дербенёва. Собственно, больше-то был знаком с его отцом, бывшим контрразведчиком, добротным писателем детективного толка Клавдием Дербенёвым. Но и Вадима знал ещё студентом ВГИКа, потом видел несколько его блестящих операторских работ на студии «Молдовафильм». Теперь он подвизался на режиссерском поприще в Москве.
– Отец много рассказывал о тебе, давал читать твою повесть о шахтерах. А чего-нибудь новенькое есть? Дай почитать.
