Зачитывая выдержки из писем, продолжал:
– Эпидемия! Жалобы из всех областей и республик страны, ненормальное что-то в органах блюстителей законности и порядка. В национальных республиках заметно проявляются байство и ханство. Особенно острые сигналы поступают из Узбекистана и Туркменистана. И кажется мне, что мы недооцениваем в некоторых местах националистические тенденции. Сообщают, что министерские чиновники в местах своего рождения вместо кибиток строят комфортабельные дачи, обзаводятся стадами овец и скота, безмерно обогащаются и даже соревнуются в этом. Героев плодят, а в центре не шибко интересуются этими делами. Смушки да каракуль свет в Москве притесняют.
Вздохнув, Михаил Александрович продолжал читать письма и комментировать:
– Чиновничий аппарат губит все дело: из Сибири везут песцов, из Грузии – вино, с Дона рыбцов и раков, из Уральска – черную икру, с Дальнего Востока – красную.
Подарки… За них не платят, но всякое добро, как нам известно, имеет свою цену. Государственные ресурсы в руках центра. Кто пощедрее, тому трактора и станки, а то и завод построят для укрепления авторитета дружка. Мало ли таких строек, спохватившись, закрывали: или экологическая обстановка не позволяла присутствия целлюлозного комбината на Байкале, или отсутствие сырьевой базы для стекольной промышленности в Средней Азии.
Отложив письма в сторону, Михаил Александрович с горечью заключил:
– Нет! Так долго быть не может!
Собеседники продолжали обсуждать факты и причины, порождающие преступления, методы пресечения и наказания их.
М.А. Опасно, когда хранители порядка и законности по уму ниже «фантомасов». В больших делах тактика шахматной игры негожа: королева убирает пешку, слон – коня, за то что они угрожают королю… Кто ввел дубинку?.. Щелоков. Кто благословил?.. Позор! Так-то каждый милиционер станет королем в народе.
Борис Кузьмич осуждающе подтвердил:
– У нас не все воспринимают это нововведение. Я дал указание ввести дубинку для вида, выдавать ее наиболее сознательным офицерам. Были случаи, применяли дубинку. Нарушители быстро унимались, но зато население негодует.
М.А. Вот то-то! Говорил я об этом с «полковником». Изворачивается, проглядели, говорит. Потерял я всякое уважение к вашему министру. Видимо, своего ума не хватает, а у покровителя не развился. Есть умные люди, но им ходу не дают. Ум не регалиями определяется, а делами. Из-за них и награды обесценились, не по заслугам их стали давать. Огулом. По разнарядке.
Михаил Александрович с заметным волнением вновь вернулся к письмам:
– Вот письмо от инвалида-танкиста. Из дома не может выйти. Пишет, просит помочь приобрести «Запорожца». Во все концы писал: все адресуют на места, а на этих местах и фондов на машины нет. Какое бездушие! Написал секретарю Крымского обкома партии. Решили по партийной линии, а советы и депутаты у нас вроде бы окончательно теряют свой вес. Обкомы утонули в мелочах: все они знают, всех поучают, а толку от этого мало.
Вчера всего записать не удалось. Беседа продолжается и сегодня. Началась она утром за чашкой чая, вернее, за завтраком у писателя. Большой разговор состоялся об охране природы. Начали эту беседу с охоты и рыболовства, а вылилась она в обсуждение сложнейших вопросов по борьбе с браконьерством и по охране окружающей среды. Упоминались Байкал, Красный, Урал, Азовское море и Дон.
М.А. Наука доказала, что азовские осетры и севрюги переселились в устье Дона, а каспийскую севрюгу браконьеры душат в устье Урала. Получается, что правоохранительные органы охраняют не рыбу, а браконьеров от правосудия. Писали мне егери из Казахстана о гибели птицы на обработанных химикатами полях. А на степных озерах птицу уничтожают с самолетов и амфибий. Вот откуда начинаются браконьеры природы.
Михаил Александрович рассказал, как казахская республиканская прокуратура привлекла к уголовной ответственности не браконьеров, а егерей, потому что браконьеры доводились родственниками какому-то министру.
– Пришлось выручать ребят через Президиум Верховного Совета СССР.
Особое внимание собеседники уделяли кадрам правоохранительных органов. Недопустимо, когда правоохранительные органы начинают возвышаться над государственной властью.
Михаил Александрович затронул проблему литературы:
– Мелкотемье, обтекаемость, отрыв от жизни в писательском ремесле стали характерным явлением. Большой наплыв серости в литературу. Теряется писательский авторитет. Все, кому не лень, марают бумагу, полки заваливают макулатурой. Читатели, прочитав такую книгу, ко второму прочтению не возвращаются, так как в таких книгах нет ничего запоминающегося. Мало пишут и о работниках ваших органов. Детективы тоже надо уметь писать.
Собеседники вновь вернулись к охране природы.
М.А. Скоро в городах людей в обморок будет бросать от газов. От химии дубы гибнут, куда тут выдюжить человеку! Был случай, когда я на свой риск запретил нашему лесхозу опылять леса химическими препаратами. После таких обработок в придонских лесах черви дубы заедают, а затем они пропадают.
С увлечением собеседники рассказывали друг другу об охоте и рыбной ловле.
М.А. Люблю я походить с ружьишком, посидеть с удочкой. По крупной дичи не стреляю, на волка рука поднимается. Самая увлекательная моя стрельба – по вальдшнепу, перепелу, селезню, по дикому гусю во время перелета. Приходилось подстреливать дрофу и стрепета.
Время встречи кончалось, а у генерала Елисеева оставался один нерешенный вопрос. До него доходили слухи, что к писателю на прием появляются люди с психическими отклонениями, имели место случаи проникновения в ночное время в дом писателя, убивали собаку, разбивали окно, шарили по подворным постройкам, а днем двор не закрывался от посетителей. Эти обстоятельства создавали неудобства для творческой работы писателя и проживания его семьи. Учитывая общественное мнение, генерал внес предложение писателю организовать на его усадьбе круглосуточный милицейский пост. Михаил Александрович наотрез отказался от такой услуги. Долго пришлось доказывать Михаилу Александровичу, что это не личное дело, а государственное.
Б.Е. Вы, Михаил Александрович, не принадлежите сами себе, вы принадлежите народу. Всякая опасность будет непростительна никому.
Опираясь на авторитет и поддержку вышестоящих органов и пожелания станичников избежать всяких случайностей, мы договорились установить круглосуточный пост.
В эти же дни М.А. принял художественного руководитель ансамбля песни и пляски Донских казаков Квасова Анатолия Николаевича. Михаила Александровича давно волновали дела ансамбля и особенно – потеря донской старинной песни и модернизация певучей ее мелодии. Анатолий Квасов был молод, наследство ему досталось от старых руководителей запущенное, о чем М.А. высказывал свою озабоченность руководству обкома партии, а Квасову при первой встрече рекомендовал омолодить ансамбль и внести свои предложения по его совершенствованию. М.А. спросил:
