Лири стал психологом и признанным клиническим исследователем. С воодушевлением он принялся работать в Беркли, в лютеранской семинарии «Старр Кинг», где оценивал кандидатов на должности священников, а также в больнице фонда Кайзера, где он начал заниматься групповой терапией и техникой межличностной диагностики. Материалы его исследований широко публиковались в профессиональных научных изданиях. Его первая книга, «Интерперсональный диагноз личности», была признана книгой года Американской психологической ассоциацией в 1959 году. Тридцать пять лет спустя его трансперсональная модель по-прежнему вдохновляла новые исследования. Лири чествовали на симпозиуме Американской психологической ассоциации в 1994 году.
У Тимоти и Марианны было двое детей, но он не был образцовым отцом и мужем. «Все испортила наша продолжительная алкогольная зависимость», — сказал он однажды. Марианна покончила жизнь самоубийством в гараже их дома в Беркли, наутро после его дня рождения, когда ему исполнилось 35 лет. На следующий год Тимоти поехал с детьми в отпуск в Европу. Он всерьез задумался над своим профессиональным будущим, которое, как он чувствовал, было бесперспективным. Там, в Италии, во Флоренции, в одном квартале от того места, где Галилей четырьмя веками раньше создал свой телескоп, его навестил Фрэнк Бэррон, друг и коллега, который уже успел заявить о себе в качестве исследователя психологии творчества. Бэррон рассказал ему о своем опыте со священными грибами в Мексике. Информацию об этих грибах принес на Запад банкир с Уоллстрит Роберт Гордон Уоссон двумя годами раньше. По теории Уоссона, именно они были предтечей религии. Тим слушал с некоторым любопытством, но в целом почти равнодушно, как Бэррон расписывал ему их значение в исследовании сознания. «Я был несколько обеспокоен увлечением моего друга и постарался предостеречь его от риска потерять научную репутацию, если начнет высказываться в подобном духе среди наших коллег», — писал Лири позже в автобиографии.
Во Флоренции Лири повстречался и с Дэвидом Макклелландом, впоследствии деканом факультета социальных отношений в Гарварде, который был впечатлен его работами и искал кого-нибудь, кто смог бы возглавить клиническую программу. «Вне всяких сомнений, то, что вы отстаиваете, станет будущим американской психологии», — сказал ему Макклелланд. Таким образом, доктор Лири подписал договор на чтение лекций и исследования новых методов психотерапии — сроком на три года. После восьми месяцев Гарварда, летом 1960 года Лири провел отпуск в Мексике и сам попробовал там грибы. Он описал этот эксперимент в работе «Религиозный опыт: его реализация и интерпретация», представленной группе лютеранских пасторальных советников в Американской психологической ассоциации. «Солнечным летним днем, в саду виллы в Куэрнаваке, я съел семь так называемых священных грибов… В течение следующих пяти часов я был втянут в вихрь ощущений, которые можно было бы описать при помощи множества экстравагантных метафор, но, несомненно, то, что я испытал, было глубочайшим религиозным опытом в моей жизни».
Лири вернулся в Гарвард полный воодушевления и немедленно вместе с Бэрроном начал Псилоцибиновый проект, имевший цель «понять скрытые возможности человеческой нервной системы и сделать эти открытия доступными для других». Проект быстро разросся, и к нему присоединились многие сотни людей. Их экстраординарные открытия и визионерские откровения были опубликованы в ведущих медицинских, психологических, лингвистических, религиозных и философских журналах, а затем и в популярных журналах, подняв по всему миру волну интереса к целительному, религиозному и эвристическому потенциалу того, что было впоследствии названо «психоделическими наркотиками».
К Лири присоединились ассистент Ричард Алперт, группа энтузиастов-дипломников, а также постоянный поток ведущих интеллектуалов и художников того времени. Лири и его группа использовали новый метод в психологических исследованиях, заключавшийся в том, что испытуемые принимали псилоцибин и рассказывали о своих переживаниях. Иногда наркотик принимали вместе и испытуемый и исследователь. Это было нечто неслыханное и антинаучное, с точки зрения ортодоксальной психологии, но Лири и его коллеги считали, что это было необходимо в плане этического измерения в их исследованиях.
Эксперимент «Страстная Пятница», проведенный Уолтером Панке, доктором медицины из Гарварда, под руководством Лири, при участии группы студентов-теологов, принимавших псилоцибин, вызвал у них религиозные озарения, по сути не отличимые оттех, что имели место у самых известных мистиков и святых.
«Тюремный проект и эксперимент "Страстная Пятница" доказали опытным путем, что псилоцибин, принимаемый по нашей методике, безопасен для здоровья и приводит к результатам, способным изменить жизнь человека к лучшему; мы надеялись, что коллеги-ученые и администраторы, оценив силу этих медикаментов и их способность изменять поведение, поддержат нашу работу. Однако произошло обратное». Лири писал в книге «Флэшбеки»: «После того как наши эксперименты доказали, что обстановка и установка определяют направление эксперимента по изменению сознания, мы последовательно передавали сигналы позитивной настройки интеллекта: "Доверяй своей нервной системе, плыви по течению, вселенная, по сути, это прекрасное и безопасное место". Мы были потрясены, столкнувшись с тем, что интеллектуальные и открытые люди делали все, что могли, чтобы впасть в панику, кричать об опасности, настроить мозг в негативном ключе».[5] Поняв, что словарь современной психологической науки не имеет терминов, пригодных для того, чтобы описать психоделический мистический опыт, Лири и его коллеги обратились к религии. Они основали «Международную федерацию внутренней свободы», призванную противостоять духовной бедности и безразличию современного общества.
Изложение целей МЕЖДУНАРОДНОЙ ФЕДЕРАЦИИ ВНУТРЕННЕЙ СВОБОДЫ
3-й проект, 3 ноября 1962 года
1. Положение. На протяжении последних 4 тысяч лет фундаментальные духовные вопросы находились, с одной стороны, под контролем тех людей, которые верили в абсолютную ценность современных им религиозных и научных моделей (реалисты), и с другой стороны — тех^ кому эти условные модели виделись лишь как хрупкие игровые артефакты (иногда социально полезные, но чаще враждебные свободе), протекающие на фоне развивающихся жизненных процессов. Последние (называвшиеся мистиками, визионерами, номиналистами, экзистенциалистами) были более связаны с развивающимися духовными возможностями человека, нежели с его материальными или интеллектуальны-ми достижениями.
