Казалось бы, евреи в Палестине должны были гордиться таким соотечественником и его славой. На деле популярность Аронсона лишь углубила пропасть между ним и соотечественниками. Громкая слава за рубежом увеличила меру его презрения к «болотным торгашам», как он называл деятелей ишува. Они отвечали ему тем же, так что презрение переросло в ненависть, проистекавшую от того, что слава Аронсона создалась без их ведома и участия, и был он от них независим.
В ближайшие годы он приобрел и экономическую независимость. Он получил должность ботаника-исследователя в штате министерства сельского хозяйства США, был приглашен для чтения лекций в Америке, где добился большого успеха, ему предложили профессуру в университете Беркли в Калифорнии, но он вежливо отклонил предложение. Вместо этого, Аронсон с радостью принял другое дело: группа еврейских жертвователей совместно с Сионистской организацией пригласили его управлять научно-исследовательской станцией, которую намеревались создать в Палестине. Вернувшись на родину, Арон определил место фермы: Атлит.
АВШАЛОМ ФАЙНБЕРГ — ПОЭТ, МЕЧТАТЕЛЬ И РОМАНТИЧЕСКИЙ ГЕРОЙ
Совсем иного склада человеком был другой герой истории НИЛИ — Авшалом Файнберг, назначенный Ароном руководить отделом опытной фермы в Хадере.
Авшалом родался в пору великих ожиданий. Его отец, Исраэль (Лолик) Файнберг, был одним из самых интересных людей среди евреев Палестины. Он бып редким исключением: посмел взбунтоваться против чиновников барона и не покорился даже тогда, когда против него применили «санкции» — социальные и экономические. Он покинул баронские уделы и присоединился к строителям Хадеры, стал председателем ее первого комитета самоуправления. Высокого роста и огромной силы, он жил овеянный легендами — особенно им восхищались арабы. Они так уважали его, что попросили стать судьей, шли к нему с тяжбами и спорами.
Авшалом внешне походил на отца: высокий, худощавый, физически развитый. Авшалом был наделен бурной и неистощимой фантазией и поэтической душой.
В 17 лет Авшалом поехал в Париж учиться, но вместо наук, занялся сочинением стихотворений и поэм, дышавших страстью, и мечтаниями.
Вернувшись на Родину, Авшалом совершенно изменился: из парижанина он стал настоящим бедуином, и одетый в «абаию» (накидку) верхом на коне странствовал по деревням и поселкам.
Он не появлялся у Аронсонов в Зихроне. Но постепенно вражда растаяла и он снова стал часто гостить в семье невесты, сделался постоянным спутником Сары в ее прогулках верхом и пешком.
Он не понимал, что с ним происходит, пока не пришло письмо от Ривки, что она вскоре возвращается домой. Вот тогда-то Авшалом и вынужден был признаться, что не уверен в том, хочет ли он соединить судьбу с Ривкой. Его мечты все больше занимала Сара.
Сара как будто угадала его состояние, когда спросила: «Что бы ты сделал, если бы мой отец поступил с тобою, как Лаван-арамеец с праотцем нашим Яаковом?»
Авшалом снова дал себе зарок не переступать порога Аронсонов. Он пришел к выводу, что обязан любить Ривку, и так и сказал Саре.
Несколько дней спустя после прибытия Ривки, Сара известила родителей о том, что в ближайшее время выйдет замуж. Избранником оказался человек, меньше всего подходящий в супруги такой девушке. При всей их радости, родители не могли скрыть удивления. Женихом Сары оказался богатый торговец из Стамбула, мелкий деятель сионистского движения. Он происходил из сефардийской семьи, случайно встретил Жаботинского и увлекся его идеями, особенно тезисом, что каждый сионист должен учить иврит, приобретать землю в Палестине и жениться на еврейской крестьянке. Как верный ученик Жаботинского, он прибыл в Страну обетованную, чтобы купить участок и жениться, и случайно попал в дом Аронсонов, увидел Сару и решил жениться на ней.
Он попросил ее руки, она ответила согласием. Отпраздновали свадьбу и молодые отбыли в Турцию.
В удивительной галерее образов НИЛИ и семьи Аронсон, младший сын, Александр достоин видного места.
Арон и Александр были родными братьями, но трудно найти более несхожие натуры. В отличие от Арона, замкнутого, самоуглубленного и аскетичного, Александр обладал характером общительным, веселым, и не отказывался от общественной деятельности. Он был горд, как брат, знал себе цену, но, не в пример брату, всегда был готов потягаться с другими, и чтобы доказать свое превосходство, более того, он вызывал людей на соревнование.
И еще одно качество резко отличало младшего брата от старшего: если Арон долго и тщательно взвешивал свои поступки, то Александр постоянно был готов к приключениям, и в юности завоевал положение вожака молодежи в Зихроне.
Классовая борьба в нашей стране столько же стара, как и сам ишув. В эпоху Второй алии здесь наблюдалось редкое явление, неизвестное в других местах: быть рабочим, принадлежать к пролетариату, считалось почетнее, чем ходить в работодателях. По крайней мере это было верно с точки зрения общественной и культурной.
Этот парадокс легко объяснить. Те, кто занимались сельским трудом, как правило, являлись также старейшими жителями страны, пионерами еврейского поселенчества, достигшими почтенного возраста, выросшими на халуцианских принципах. Их сыновья уже успели превратиться в типичных селян, ограниченных и провинциальных, и лишь немногие среди этой прослойки обладали образованием выше начального. Дети шли по стопам отцов, трудились на земле, выращивали виноград, но уже без халуцианского духа, а ради пропитания. Они не любили еврейских батраков, требовавших большей оплаты, чем арабы, к тому же евреи-рабочие отличались дерзостью, видели в хлеборобах «эксплуататоров-капиталистов», кулаков.
В отличие от землевладельцев, рабочие-халуцы были передовой прослойкой еврейской молодежи Восточной Европы. Выходцы местечек, получившие в большинстве своем образование экстерном, были сионистами по убеждению и к тому же почти все — участниками подпольных социалистических кружков. Многих из них разыскивала царская охранка и полиция Австро-Венгрии по обвинению в «революционной деятельности», так что прибытие в Палестину заменяло этим молодым бунтарям ссылку в Сибирь или в подобные места.
Они отращивали шевелюры, ссорились, спорили, цитировали Маркса и Бакунина, издевались над «мужиками», волочились за их дочками и обещали скорое наступление «Судного дня», когда эксплуатируемые отнимут землю и добро у эксплуататоров.
Александр, признававший превосходство рабочих-сезонников в области образования, пытался уменьшить их влияние в Зихроне (и среди девушек!), для чего собрал сельских парней в организацию «Герцль», поставившую перед собой цель — развить культурную и общественную деятельность среди деревенской молодежи. Состав товарищей определил направленность организации. Она держала антипролетарский, антирабочий курс. В самом факте возникновения такой организации крылась новинка, но увы, духу у новшества не хватило и вскоре организация развалилась. Как только Арон отправил брата в Америку, она прекратила существование.
