Мнение М.И. Шевелёва:
«Бывает так: человек силой обстоятельств оказывается вознесённым высоко, и у него, естественно, возникает психологическая установка, возможно, им самим до конца не осознанная, что дело не в том, что создались объективные условия, которые помогли вывести его на гребень волны, а что в этом только его заслуга. И некоторые люди теряют к себе критическое отношение. Я наблюдал это не раз. Такой же процесс произошел и с Папаниным». (Шевелёв, 1999).
И ещё одно воспоминание А.А. Афанасьева:
«Приезжал Папанин, который привёз целый мешок замороженных, отлично сохранившихся фазанов.
– На Кавказе охотился, шесть колхозов моего имени стреляли фазанов, вот привёз и развожу своим друзьям, товарищам… Прицепили к пассажирскому поезду рефрижераторный вагон, погрузили, заморозили и доставили в Москву…
– А Мехлиса ты не боишься? Он тебе как следует всыплет, – шутя сказал я.
– Нет, не боюсь. Папанину ещё никто не всыпал!
Забегая вперёд, скажу, что «номер» этот дорого ему обошёлся – «всыпали», да ещё как!». (Афанасьев, 2003).
Далее Афанасьев описывает свою встречу со Сталиным и Косыгиным:
«Считая, что вопрос решён, он (Сталин) неожиданно обратился к Косыгину:
– Зачем Папанин строит такую большую дачу? Спросите его, в чём он нуждается?
Косыгин подтвердил, что всё будет исполнено. Мы вышли из кабинета Сталина и направились к нему. Алексей Николаевич приказал соединить его с Папаниным, который отдыхал в Риге. Косыгин сообщил Ивану Дмитриевичу о решении Сталина и передал мне трубку.
По голосу Папанина можно было почувствовать всю глубину его переживаний. Внезапность решения Сталина, в которого он верил, как в бога, гордился его поддержкой, ошеломила Ивана Дмитриевича. Он был крайне растерян.
– Иван Дмитриевич! – кричал я в трубку, думая, что он не слышит меня. – Что тебе сохранить? Говори, я запишу!
В ответ – молчание. Тогда я взял инициативу на себя и сказал громко:
– Пишем: сохранить зарплату начальника Главсевморпути, государственную дачу, на которой живёшь, лечебное питание и поликлинику, которой пользуешься. Что ещё?
– Пользование автомашиной Главсевморпути, – услышал я наконец. Дальше говорить он отказался, и это мне было понятно.
Кого освобождали в те времена, тем персональную пенсию не давали. Но Папанину и такую пенсию оформили. Сталин приказал». (Афанасьев, 2003).
В своих мемуарах академик Е.К. Фёдоров вспоминал:
«Победа. Может быть, теперь отдохнуть? Да, Папанин, уже пожилой человек, с часто возобновляющимися сердечными приступами, уходит с поста начальника Главного управления Северного морского пути. На заслуженный отдых». (Фёдоров, 1979).
Так пишет наиболее близкий к Папанину член прославленной «четвёрки». Наверное, в то время писать по-другому было нельзя, хотя уже завершились 70-е годы.
Два последующих года Иван Дмитриевич называл самыми унылыми в своей жизни. Большой радостью он считал приезды в гости своих товарищей по «СП-1» – Ширшова, Фёдорова и Кренкеля. Осенью 1948 года Ширшов посетил Папанина вместе с видным биологом В.Г. Богоровым. Ширшов рассказал, что перегружен делами – он был не только министром морского флота, но и директором Института океанологии АН СССР. Без долгой дипломатии Пётр Петрович предложил Папанину стать его заместителем в институте, возглавив экспедиционную деятельность.
Так начался новый этап в жизни Папанина. В его функции входили заказ и контроль за ходом строительства научно-исследовательских судов, комплектование экспедиционных коллективов, обеспечение их необходимым научным оборудованием и снаряжением.
Коллектив Института океанологии понимал, что ему позарез нужен большой научный корабль, с которым можно было выйти в Мировой океан. Проектирование и постройка такого корабля заняла бы шесть-семь лет. Выход был в переоборудовании обычного транспортного судна из числа трофейных. Ширшов, как морской министр, выделил такое судно.
Вот как описывает решение этой проблемы И.Д. Папанин:
«Подобрать корабль он поручил В.Г. Богорову и капитану дальнего плавания С.И. Ушакову. Осмотрев несколько десятков судов, они остановили выбор на грузовом теплоходе постройки 1939 года. Ушаков составил техническое задание, на основе которого Ленинградское СПКБ разработало проект переоборудования судна в научно-исследовательское. Проект утвердили, и судно отправили в Висмар (ГДР) на судоверфь. После перестройки на нём могли длительное время плавать 135 человек – экипаж и научные сотрудники – при полном обеспечении их всем необходимым. Новый корабль назвали «Витязем». (Папанин, 1977).
Нелегко было снарядить судно к выходу в море. Папанину часто приходилось обращаться к президенту АН СССР С.И. Вавилову, который охотно помогал океанологам, подключая многие управления и отделы Академии. Не оставались в стороне заинтересованные министерства и ведомства. Свой первый рейс корабль науки провёл весной 1949 года в Чёрном море, а затем был направлен на Дальний Восток. Забегая вперёд, скажем, что за 26 лет работы «Витязь» совершил 60 рейсов, пройдя более 700 тыс. миль. На нём прошли хорошую школу практически все известные советские океанологи.
Энергия и результативность работы Папанина были замечены. Вскоре его пригласили в Академию наук заведующим отделом морских экспедиционных работ. Задача отдела – обеспечивать работу кораблей Академии наук. А всего-то в Академии – один научно-исследовательский корабль дальнего плавания – всё тот же «Витязь», да около десятка малых судов для работы в прибрежных водах.
Заведование таким отделом, казалось, не может доставить больших хлопот. Однако через несколько лет в Академии наук, а затем в научно-исследовательских институтах Гидрометслужбы и других ведомств появляются океанские корабли, специально предназначенные для научных исследований. В 70–80 годы в нашей стране насчитывалось уже несколько десятков плавучих исследовательских институтов различных типов. Папанин, без всяких преувеличений, был инициатором и организатором создания наибольшего и ведущего в мире научно-исследовательского флота.
…В посёлке Борок Ярославской области, расположенном на берегу Рыбинского водохранилища, имеется два научных учреждения: Институт биологии внутренних вод имени И.Д. Папанина (ИБВВ РАН) и Геофизическая обсерватория «Борок» Объединённого института физики Земли имени О.Ю.Шмидта (ГО ОИФЗ РАН). Здесь проживает около двух тысяч человек.
