Интересная история произошла с С.И. Кузнецовым в связи с избранием в 1960 году членом-корреспондентом АН СССР. Сам он категорически возражал против выдвижения своей кандидатуры, считал, что в Академии «слишком много заседают, а не по делу». И уехал в экспедицию на Байкал. Тогда И.Д. Папанин подделал его подпись на соответствующем заявлении, оформил всё как надо – и Сергей Иванович, сам того не ведая, стал членом-корреспондентом. Вернувшись из экспедиции, Кузнецов пошёл объясняться к Папанину, на что тот ответил: «Я тебя и академиком сделаю».
Как известно, Н.С. Хрущев выступил с предложением отправлять на пенсию людей, достигших 60-летнего возраста, чтобы освобождать места молодым. Папанин игнорировал эти указания и ветераны – учёные трудились в Борке до конца жизни. Ярким примером является и С.И. Кузнецов, который в возрасте 85 лет стал лауреатом Государственной премии СССР.
Таким образом, благодаря усилиям И.Д. Папанина, посёлок Борок заселился культурными и образованными людьми. Здесь всё утопало в цветах, которые никому не приходило в голову топтать и рвать. У приезжих захватывало дух от невероятных ароматов цветущих растений. По инициативе директора института была создана специальная группа озеленения, которая осуществила ряд масштабных ветрозаградительных насаждений, что дало возможность акклиматизировать здесь привозные южные растения. На фотографиях 50-х годов дома в Борке располагаются рядами на голом заброшенном поле. Сейчас же они скрыты в лесной чаще, а жители ходят не по дорогам, а по лесным тропинкам.
Интересен и моральный климат раннего Борка. О случаях воровства здесь не слыхали, двери в квартирах не запирали. Чтобы съездить в столицу, надо было добраться 15 км на машине до ближайшей железнодорожной станции Шестихино, где раз в день проходил поезд Рыбинск – Москва. Он всегда был забит рыбинцами, ездившими за продуктами. Папанину удалось «выбить» постоянную бронь на восемь купе для сотрудников института. А для удобства посадки в вагоны построил в Шестихине платформу, которая служит и поныне. Её, как и главную улицу в Борке, жители называют «Папанин-стрит».
«Я отдал Борку так много времени, здоровья и сил, он настолько прочно вошёл в мою жизнь, что все 50–60 гг. я не представлял своей жизни без Борка. Обязанности директора я выполнял безвозмездно. Зато хлопот и нахлобучек было с излишком». (Папанин, 1977).
Надо сказать, что жители Борка хранят память о своём первом директоре. В небольшом финском домике, где с 1953 года останавливался Иван Дмитриевич, теперь устроен музей Папанина. В нём сохранён прижизненный интерьер, фотографии, документы и личные вещи знаменитого полярника. Пожалуй, это самое богатое собрание в стране, чему в немалой степени способствует племянница Папанина от младшей сестры Валентина Александровна Романенко, живущая здесь с 1959 года. Планируется установка памятника-бюста Папанина.
Параллельно с руководством Институтом в Борке И.Д. Папанин продолжал координировать деятельность научного флота Академии наук. Во многом ему помогал громадный авторитет в среде полярников. И.Б. Орлов, бывший в 70-е годы в Министерстве морского флота, рассказал автору такой эпизод из своей жизни:
«Однажды звонит Папанин:
– Браток, мне нужно перебросить гидрологический катер из Архангельска на Диксон, поможешь?
– Да, Иван Дмитриевич, конечно поможем. А кто оплатит эту перевозку?
– Ты что, не понял? Это Папанин у телефона!
– Всё понял, Иван Дмитриевич…».
Вспоминается и такой эпизод. В канун 1957 года автор в составе команды Ставропольского края попал на Всесоюзный слёт юных краеведов в Москве. В актовом зале МГУ перед нами выступил знаменитый полярник И.Д. Папанин. С сильным южным акцентом он рассказал о дрейфе станции «Северный полюс». Одна из участниц задала ему вопрос: «А когда льдину разломило, что вы кушали?». На что Папанин бодро ответил: «А мы питались медвежатиной. Помню, всего мыуложили 83 медведя». В то время это выглядело героизмом. Теперь я сомневаюсь, могло ли такое быть? На станции имелся трёхлетний запас продуктов, и даже после разлома их оставалось достаточно. Видимо, добавил Иван Дмитриевич для эффекта. Хотя в мемуарах Папанина и Кренкеля о последнем дне на льдине написано, что на примусе «булькал борщ из медвежатины».
Вспоминает телережиссёр А. Лысенко:
«После интервью с И.Д. Папаниным в детской редакции Центрального телевидения ожидали волну увольнений. Дело в том, что Иван Дмитриевич чудный человек, но имел привычку материться через каждые два слова. А монтажа ведь тогда не существовало, можно было немного порезать плёнку, но это очень сильно портило изображение. В общем, максимально купировав некоторые особенно витиеватые высказывания Папанина, редакция, тем не менее, готовилась к худшему – потому, что даже после этого его беседа с пионерами была тихим ужасом.
И вот эфир прошёл, все собрались на летучке у Лапина; главный редактор программы даже на всякий случай заготовил приказ об увольнении редактора, ответственного за съёмку. И тут произошло невероятное: Лапин лично распорядился премировать и режиссёра, и редактора. Мало того, детскую программу согласно его решению должны были ещё раз показать после программы «Время». Только гораздо позже выяснилось, что Лапин сам беседу с Папаниным не смотрел. Он доверился мнению своей хорошей знакомой, супруги Кириленко. Папанин был её соседом на даче, и она, привыкнув к его матюкам, решила, что программа получилась просто чудесной!». («Караван историй», 2004, август).
Конечно, напряжённая работа в почтенные годы не могла не сказаться на здоровье И.Д. Папанина. Всё чаще он хворал, попадал в больницу. Вспоминает академик Е.К. Фёдоров, который весной 1977 года отдыхал в подмосковном санатории:
«Вскоре туда прибыл Иван Дмитриевич Папанин. Перед этим он около месяца лежал в больнице, лечился от сотрясения мозга – упал дома, открывая форточку. От болезни и долгого лежания сильно ослаб. Инструктор лечебной физкультур держит его за плечи – учит ходить. Он едва переступает ногами, точно так же, как мой младший годовалый внук. Но это не старческая слабость – пока ещё не старческая слабость, а результат долгого лежания в постели. Это пройдёт…
Наши палаты рядом. Я постоянно захожу к нему. Он всё чаще и смелее пробирается, держась за стены, ко мне. У нас есть, о чём поговорить, что вспомнить. Об ушедших жёнах. О многих наших друзьях!». (Фёдоров, 1979).
Первая жена Папанина, Галина Кирилловна, умерла в 1973 году. Они прожили в гармоничном браке около 50 лет, вместе зимовали в бухте Тихой и на мысе Челюскина. Будучи женщиной спокойной и рассудительной, она удачно уравновешивала своего супруга, «приземляла» его в годы безудержной славы и почестей. Второй раз Папанин женился в 1982 году на редакторе своей книги «Лёд и пламень» Раисе Васильевне. Детей и наследников у него не было, квартира на Арбате – большая, а пожилому человеку требовался уход. Скончался он через четыре года, в возрасте 92 лет. Был похоронен на Новодевичьем кладбище, где уже покоились все его спутники по знаменитому дрейфу. Был он самым старшим из них, а ушёл из жизни последним.
