Но попытка дать ход навету — сущий пустяк по сравнению с тем, что узнал Тарасов, вернувшись в Москву. Пока он ездил в Канаду и Швецию, серьезно заболела его жена Нина Григорьевна.
«Мне было тогда десять лет, — рассказывала об этом Татьяна Анатольевна Тарасова. — У мамы случился инфаркт при двустороннем воспалении легких. Я ничего не понимала в болезнях, но хорошо помню, что меня в те дни не пустили на соревнования, потому что мама умирала и неизвестно, смогут ли ее спасти. А папа в то время был в Канаде. И ему, конечно, ни о чем не говорили, никто туда не звонил, да и неизвестно, можно ли было дозвониться. А не говорили, как я понимаю, только потому, что он немедленно бы оставил команду на помощника и прилетел бы домой. Они жили в очень большой любви. Маму тогда с трудом выходили».
За матчами профессионалов в Канаде Тарасову удавалось следить с трибуны. Правда, изредка. Чаще, из-за напряженного графика турне, — по телевизору. Но в «Форуме» ему довелось увидеть игру «Монреаль Канадиенс» с «Торонто Мейпл Лифс», кое-что подсчитать, например количество и качество передач, обводок, завершающих бросков, силовых единоборств в поле и у бортов, а также длину маневра самых сильных форвардов и защитников — у Тарасова был свой метод таких подсчетов.
После матча команда пешком возвращалась по заснеженным улицам Монреаля в отель, и Тарасов спросил игроков: «Ну как, можем мы сразиться с ними?» Ответа не последовало. Вопрос свой он позже назвал «неправомерным», даже — «бестактным». «Отвечая на этот вопрос, — говорил Тарасов, — игроки должны были бы признаться, что победить профессионалов они сегодня не смогут. Сказать так — означало уронить свое спортивное достоинство, а ответить иначе — сфальшивить. Они выбрали третье — промолчали. Нужно было время, чтобы огромные впечатления, всё пережитое во время матча улеглось».
За игрой «Монреаля» с «Торонто» советская команда наблюдала с самых верхних рядов, «с высоты птичьего полета». Тарасов полагал, что «каждый игрок видел себя там, внизу, на площадке, где сражались профессионалы. И конечно, не сразу сквозь призму увиденного можно было соотнести хоккей профессионалов и тот, в который играли мы. Не так-то просто даже мысленно “наложить” модель нашей игры на действо, увиденное в “Форуме”». Для себя Тарасов после того турне задался вопросом: имеем ли мы право на встречи с профессионалами? И ответил самому себе: пока речь могла идти лишь о праве, а не о конкретной серии матчей.
Обратно сборная СССР возвращалась через Стокгольм. Остановилась в шведской столице на несколько дней. 10 и 12 декабря сыграли два товарищеских матча со сборной Швеции (7:3 и 2:1). Результаты Тарасова, по его признанию, удивили. Он полагал, что насыщенное событиями турне выхолостило его игроков, но был рад тому, что «силовая, страстная, порою жесткая борьба там, в Канаде, закалила наших ребят».
По прошествии лет над результатами той первой, исторической поездки в Канаду порой посмеивались: надо же, сборная огромной страны выиграла не все матчи у любительских команд, а в Москве их встречали как триумфаторов — с какой стати? Тарасов же, опровергая устоявшееся мнение о том, что любителей и профессионалов хоккея разделяла якобы «целая пропасть», приводит в книге «Родоначальники и новички» такие цифры: «Шесть профессиональных команд в 1957 году по 25 игроков в каждой — это 150, с ближайшим резервом — до 200 хоккеистов. Сегодня в НХЛ 21 команда. Это более 500 хоккеистов, а с резервом не менее 600. О чем говорят эти цифры? О том, что нам за океаном противостояли отнюдь не слабаки, а представители такого хоккейного слоя, из которого черпали свежие силы профессиональные клубы. Лучшие любители тех далеких лет были впоследствии призваны под их знамена. Многие из них составили костяк новых профессиональных клубов».
«Играть было непросто, — вспоминает о той поездке нападающий Станислав Петухов. — Любители канадские — ребята габаритные, масса у них большая, катаются классно. Смелые. Многие из них о профессиональной карьере мечтали, а поэтому старались с удвоенной энергией. Щелкали здорово, а мы тогда щелчки по-настоящему еще не освоили. Ну и конечно, силовая борьба. Чуть на лицевом борте притормозил, и тебя сразу же — “в тело”. Тарасов командовал: “У лицевых бортов не останавливайтесь, за воротами проезжайте!” Мы в те годы еще не все приемы силовой борьбы досконально изучили, еще было над чем нам в этом плане работать. Непривычно было играть и на их площадках малых размеров. Мы все-таки привыкли к размаху, а там было тесновато. Но привыкли мы быстро и польза была — всё же попробовали уже тогда поиграть на их площадках. В Монреале играли — огромный зал, а под потолком всего одна лампа, но мощности невероятной. Весь зал залит светом. Конечно, непривычно для нас, даже в диковинку. Акклиматизация давала первые дни о себе знать. Особенно на третий-четвертый день. Это запомнилось. Едем в автобусе, а спать хочется. Тарасов внушает: “Разминка, вертите головой в разные стороны. Не спать!”».
Итог турне по Канаде был признан достойным. И общественностью, и Тарасовым, просившим не забывать о двух немаловажных обстоятельствах. Во-первых, сильнейшие любительские команды Канады принимали гостей на своих площадках, а во-вторых, состав нашей сборной был экспериментальным. «В команду, — подчеркивал тренер, — были включены игроки самого различного плана. Хоккеисты небольшие, в “весе пера”, как Владимир Елизаров, например, и рослые, физически мощные вроде Станислава Петухова. Те, кто был склонен к индивидуальной игре, и те, одной из основных черт которых было стремление и умение сыграть в пас. Наконец, в нашей сборной были хоккеисты, предпочитавшие при разрушении атак соперников пользоваться лишь клюшкой и, наоборот, стремившиеся — уже в то время! — к хоккею контактному. В таких контактах, кстати, среди всех участников турне выделялся Николай Сологубов. Для чего был нужен этот эксперимент? Необходимо было проверить наших хоккеистов на сильнейших соперниках, выяснить, против игроков какого типа особо неудобно действовать родоначальникам хоккея и кто из наших хоккеистов способен принести им наибольшие неприятности. Эксперимент удался — он позволил сделать выводы, которые на долгие годы определили, каким быть нашему хоккею».
Глава седьмая УХОД ИЗ ЦСКА
На предварительном этапе чемпионата страны 1960/61 года ЦСКА проиграл четыре матча, занял в группе второе место и в финальной пульке оказался на последней, шестой позиции, поскольку учитывались лишь те очки, которые были набраны во встречах с вышедшими из группы командами. Дело закончилось увольнением Тарасова по ходу сезона.
