Несколько дней спустя я заехал во Фриско и Хэйт. Я шатался по городу, играл на гитаре то там то здесь и просто смотрел по сторонам. Я стоял на углу, когда заметил идущую по улице девушку. У нее был рюкзак за плечами и взгляд потерпевшего неудачу и отчаявшегося человека, который так часто можно увидеть на лицах новоприбывших. Девчонка остановилась как раз на углу и сняла рюкзак, чтобы передохнуть. Я уже собрался было пойти за ней и завязать разговор, как какой-то чернокожий здоровяк подошел к ней и понес явную чушь. Она нагнулась за рюкзаком, чтобы продолжить путь и отвязаться от парня, но он положил руку ей на плечо и задержал на месте. Мне было слышно, что он говорит: «Пошли со мной, детка, у меня тебе будет хорошо, и ты будешь моей женщиной». Кровь отхлынула от лица девушки, она попыталась вырваться. Завязалась борьба, но тут подошел я. «Эй, приятель, убери свои лапы от моей сестры!» — приказал я. Негр выпустил девушку и начал наезжать на меня. Я не обратил на это внимания и назвал девушку первым именем, что пришло мне в голову: «Пошли, Мэри, я тебя уже целый час тут жду, нам пора домой». Мы двинулись, а нахал так и остался там стоять.
Мы пошли по улице, я нес ее рюкзак. Зашли перекусить в кафе. Я купил девушке поесть и в течение следующего часа слушал ее историю. Она ушла из дома десять дней назад. Деньги у нее кончились, и она не знала, что теперь делать. Ей рассказали про Хэйт. Она надеялась встретить здесь кого-нибудь, кто приютил бы ее до тех пор, пока она не подыщет себе работу и не сможет снимать жилье сама. Я напомнил ей о чернокожем, чтобы наглядно показать, что ее ждет, продолжи она слоняться по этому району. Я попытался убедить девушку в том, что лучше бы ей вернуться назад к родителям, и предложил, если она захочет, прокатиться с ней, чтобы какое-нибудь ничтожество не пристало к ней по дороге. «Если ты отвезешь меня домой, я там не останусь. Я убегаю уже второй раз и не собираюсь туда возвращаться ни в коем случае», — услышал я в ответ. Убедившись, что девчонка не врет, я предложил ей пожить у Мэри.
Девушку звали Дарлин. Невысокая и миленькая, в свои шестнадцать лет она не выглядела и на тринадцать. Мы доехали автостопом до Беркли. Пока мы ехали, я все думал, как отреагирует Мэри на то, что я привел к ней еще одну соседку. Но Мэри оказалась на высоте. Она больше меня распереживалась из-за того, что Дарлин ходит по улицам одна-одинешенька. Теперь уже на пару мы попытались убедить Дарлин вернуться домой. Она была непреклонна.
Наверное, в следующие дни меня посещали мысли о сексе с Дарлин или Мэри, правда, в тот момент я не стоял в суде и не слышал, как прокурор объявляет меня на весь мир аморальным психопатом, заманившим в свою берлогу двух молоденьких девушек, чтобы принудить их к оргии. В общем, я не был готов лишить девственности шестнадцатилетнюю девочку или изнасиловать Мэри, ставшую мне другом. На самом деле я сам себе диву давался: вышел из тюрьмы, когда-то был сутенером, трахался всего лишь два раза за последние восемь лет, жил в квартире с двумя отличными девчонками — и спал в одиночестве.
Но вот пару дней спустя Дарлин слонялась по квартире в одних маленьких трусиках и очень откровенном топе. Посмотрев на Дарлин, я заметил растяжки у нее на животе. Я показал на них и спросил, что это такое. Дарлин бросила взгляд на отметины и ответила: «О, это из-за ребенка. Когда мне было четырнадцать, один садовник-мексиканец изнасиловал меня». — «Черт возьми, детка, да с тобой можно, — встрепенулся я. — Почему же мы не спали с тобой?»
— Вот здорово, Чарли, я все ждала, когда ты заикнешься об этом. Я думала, ты меня не хочешь, — сказала Дарлин.
— Ты что, обалдела? Я сидел взаперти целую вечность, мечтая о такой юной и нежной штучке, как ты.
Мэри работала, так что квартира была в полном нашем распоряжении. Тогда наш роман и закрутился. После пары долгих, жадных поцелуев мы сбросили одежду и занялись любовью на ковре в передней. Дарлин была юна, прелестна и искушена в сексе. После одного раза ни я, ни она не захотели остановиться. Я не насиловал, не похищал ее, она не сидела на наркотиках, и хотя она была младше меня в два раза, ее сексуальный опыт превосходил мой. Ну, может, это и не совсем правда, но она на самом деле показала мне пару движений, которых я никогда прежде не пробовал.
Когда в тот вечер Мэри пришла с работы, я рассказал ей про нас с Дарлин. Сказал я и то, что мы будем жить с ней в одной комнате. Мэри не стала закатывать истерику, но все-таки заметила, что, на ее взгляд, я воспользовался девочкой: «Она еще ужасно маленькая, Чарли. Ты уверен, что правильно с ней поступаешь?» — «Эй, послушай, я ведь не железный, — ответил я, — а она не была девственницей и хотела этого не меньше меня. Я не заламывал ей руки. Ты же не стала спать со мной, так что могу сказать, да, я правильно с ней поступаю и с собой — тоже». Тут подала голос молчавшая все это время Дарлин: «Мэри, я сама хотела его. Он не заставлял меня».
Не сказать, что я влюбился в Дарлин, но малышка и впрямь доставляла мне массу удовольствия. Мне казалось, что я тоже удовлетворяю ее, но лишь до тех пор, пока как-то раз я не вернулся домой раньше времени. Я не слишком шумел, когда входил в квартиру, да и дверь в спальню была закрыта. Я уже собрался войти туда и посмотреть, дома ли Дарлин, но вдруг услышал, как в спальне занимаются сексом. Моим первым желанием было распахнуть дверь и разогнать парочку. Вместо этого я спокойно сел на диван и стал прислушиваться к возне в постели, к словам страсти, вздохам, охам-ахам, а потом довольному выдоху кончившей Дарлин. Я сидел и мучился — не столько от ревности, сколько оттого, что, когда мы занимались сексом, Дарлин никогда не выражала такого восторга. Должно быть, я, правда, какой-то недоделанный, думал я, если девчонка не только приводит в дом другого мужчину, но и, похоже, получает от него больше, чем от меня.
Пока я раздумывал, как уладить сложившуюся ситуацию, дверь спальни открылась. Первой вышла Дарлин. При виде меня она испугалась, отпрыгнула в сторону и вскрикнула, словно ее ударили. Парень начал у нее спрашивать, что случилось, а потом тоже наткнулся взглядом на меня. Он был не из слабых — я надеялся, что мы обойдемся без мордобоя. Обошлись. Любовник Дарлин чувствовал себя виноватым и даже не стал объясняться. Он лишь бросил мне «привет» и сразу ушел. Безопасность партнерши его ничуть не волновала. Я посмотрел на захлопнутую дверь, потом обернулся и взглянул на девушку. С раскрасневшимся лицом Дарлин стояла и тряслась. Она попыталась что-то сказать, но не смогла выдавить из себя и слова. Потом она проделала какие-то пассы руками, по-прежнему молча. В конце концов она смогла выговорить: «О, Чарли, прости меня». Не отрывая от девушки взгляда, я сказал ей то, чего на самом деле не чувствовал: «Простить за что? Я же сказал тебе вначале, что ты не принадлежишь мне, а я не принадлежу тебе».
