Всем, кто любил принца, оставалось только сожалеть, что эта женщина лишь в сорок лет встретилась с мужчиной, которого ей суждено было преобразить таким чудесным образом; принц тоже достиг сорокалетнего возраста, прежде чем обрел ее.
Миссис Симпсон, как и принц, вела светскую жизнь; это означает, что она почти никогда не оставалась одна, что каждое утро она вычитывала в своей записной книжке программу предстоящего дня: прогулка, ланч, коктейль, чай, обед, театр, встречи в клубе — все чувства и волнения не выходили за рамки означенных мероприятий. Такой жизненный опыт не давал умной и способной любить женщине возможность принимать истинное участие в душевной жизни другого человека; точно так же и принц был лишен этой возможности в силу своего происхождения и титула.
И все-таки они сумели стать друг для друга всем.
После свадьбы Эдуард рассказывал одному другу: «Она была первой женщиной, которой действительно интересно было, чего я добиваюсь своей работой, она расспрашивала о том, что меня волнует, а не расточала льстивые комплименты».
VIII
Страсть принца Уэльского к Уоллис Симпсон омрачила последние годы жизни его отца.
После болезни Георг V стал очень популярен. Первые шаги в качестве короля он делал довольно неуверенно, к тому же признанию мешало сравнение его с отцом — предшественник Георга V на троне был фигурой гораздо более яркой и интересной. Первым поступком, расположившим к нему нацию, было участие монарха в снятии с мели затонувшего миноносца — после этого он приобрел репутацию храбреца. У него хватило смелости и принять имя Георг, что тоже пошло ему на пользу.
После болезни Георг V остался в Англии, вместо того чтобы отправиться долечиваться куда-нибудь на воды, на зарубежный курорт. Он был первым королем, говорившим по-английски без немецкого акцента, и это тоже сослужило ему хорошую службу. Некоторое время на него были обижены лорды, потому что при его правлении они утратили свои полномочия, но в конце концов даже самые непримиримые убедились, что это стало лишь завершением процесса, начавшегося до восшествия на престол Георга V.
Постепенно Георг V стал идеалом среднего класса, который восхищался образцовым ведением хозяйства на королевской ферме, безупречной семейной жизнью короля, осмотрительностью его официальных речей и, в конце концов, его зонтом. Каждое утро король звонил своей сестре, каждое утро он вкушал неизменный датский суп: это умиляло простых людей. Как-то на Рождество король пригласил своего кузена, датского короля Христиана, и тот привез ему особый суп — такой они часто вместе едали во Фреденсборге во времена молодости: то была похлебка из пива с толчеными сухарями, которая по-датски называлась oellebröd. Народ радовался: два самых старых короля Европы благодаря тарелке супа вспомнили свою юность.
То, как король на протяжении многих лет выполнял свои обязанности, гарантировало правящей элите, что Георг V в силу склада ума, личных стремлений и убеждений ни за что не станет подвергать опасности монархию, а значит и все устройство государственной машины. На стене своего рабочего кабинета король повелел начертать следующее: «Вразуми меня следовать установленным правилам».
На народ он производил впечатление доброго отца семейства. Деятельная забота его жены о поддержании при дворе нравственности, не допускавшей ни малейшей фривольности, даже если она выражалась в виде таких безобидных на первый взгляд вещей, как короткие платья; появление по торжественным случаям на дворцовом балконе королевской четы с внучкой, которую королева укрывала под своим зонтом, — обо всем этом английский буржуа любил читать в газете или с удовольствием рассматривал на фотографиях; когда же радио доносило голос старого короля до самых глухих уголков Империи, миллионы людей убеждались, что его правление — великое.
За полгода до смерти короля отпраздновали его семидесятилетний юбилей, и чувства народа проявились с такой сердечностью, что сам Георг был искренне удивлен. Это был большой, поистине народный праздник. Каждый город хотел придумать нечто оригинальное, чтобы отметить юбилей государя, и муниципальному совету какого-то городка даже пришла светлая мысль пускать в день рождения короля детей младше четырнадцати лет на взрослые фильмы, куда они обычно не допускались.
Да, жизнь монарха в последние годы была безоблачна, его тревожило только поведение наследника. Причина беспокойства могла быть известна немногим и заключалась в том, что два последних лета его сын беспечно проводил на Ривьере или в Австрийских Альпах в компании веселых англичан и американцев. Очень небольшое избранное общество и было свидетелем его дружбы с «этой дамой», ибо она с мужем всегда находилась там, где и принц.
Надо сказать, в своем имении Форт-Бельведер неподалеку от Виндзора, которое он обустроил на свой вкус, принц Уэльский вот уже несколько лет принимал не только тех, кого положено, но и тех, кто ему нравился (и не всегда это были представители лондонского общества). По этому поводу ходили малоутешительные слухи, которым король не совсем доверял, но тем не менее огорчался.
Что должен был думать король, а главное королева Мария, читая в списке гостей, приглашенных старшим сыном в Форт-Бельведер, множество фамилий людей, которых никогда не допустили бы ко двору! В списках этих не встретишь имен министров; исключением был только Дафф Купер. Отчужденность между принцем и его родителями заметно усилилась в течение двух последних лет жизни короля. Принц всегда предпочитал общество своей бабки Александры; она любила его — Эдуард напоминал ей старшего сына, герцога Кларенса, которого она так рано потеряла. Александра, на взгляд принца, обладала кругозором и воображением, чем родители, — его отец ограничивался чтением Жюля Верна, а мать — прослушиванием нескольких пластинок. Как и веком ранее, хозяева Букингемского дворца были по своим взглядам скорее богатые помещики, а не феодальные сеньоры, одаренные утонченным художественным вкусом. Но вовсе не высокие интеллектуальные запросы отдаляли принца Уэльского от двора, ибо сам он читал мало; за чтением проводил много времени его брат Альберт.
Принца Уэльского, равно как и его отца, терзала мысль, что он оставался холост. Только вот причины этого они видели в разном… Какие ужасы, какие «оргии», наверное, происходят в доме принца-холостяка; ведь в парке Форт-Бельведера под стенами со столетними пушками даже вырыт бассейн, в котором в жаркие летние дни ныряли и весело плескались вместе со своими женами «эти странные американцы»! К счастью, народ ничего об этом не знал!
