– А сама она не могла прийти? – мрачно спросил он и бросил.
– Может, и могла, но, видно, не хотела.
Ева, к собственному изумлению, заработала покер, у Баськи вышло недостающее каре. Я велела зачеркнуть мне большой стрит и записать две ограды. Тадеуш сделал то же самое, с большим трудом получив перед этим свою упрямую тройку.
– Считаем! – распорядился он.
После двух игр оказалось, что лучший все еще Павел, сразу же за ним – Тадеуш, Баська вышла на третье место, а я перешла на последнее.
У Павла оставалось две ограды, у Евы – ноль, у меня две, у Баськи семь, а у Тадеуша шесть.
Мы начали третий этап, самый страшный.
– Единицы, – безрадостно объявил Павел. – Так они мне сейчас и выйдут.
Получив одну, он даже удивился.
Ева не выбросила ни одной, что было нормально, и записала минус три и две ограды. Баська получила одну, я тоже, а Тадеуш опять же ни одной. Все мы упорно набирали заборы.
– А теперь я буду бросать, например, пятерки, – мрачно оповестил всех Павел.
Он мог спокойно говорить подобные глупости, так как третий этап все равно играется в жестко установленном порядке.
– Ну, ну? – неожиданно проявила горячий интерес Баська.
Подвох не помог, двойка выпала у него только одна. Он ее записал, и минус у него на горе вырос до 6. Ева тоже получила одну двойку, минус 7. У Баськи вышли многочисленные шестерки.
– Заборы у меня есть? Тогда попробую. Раз… два… Меня сейчас удар хватит. Оградами! Есть одна… Три! Пиши, двойки в норме, два забора я испортила!
– Еще чуть-чуть осталось, – успокоил ее Тадеуш.
Я остановилась на одной двойке, и у меня стало столько же, сколько и у Павла. Тадеуш выбросил две.
– Бросаю… бросаю… на шестерки! О черт…
У него вышли две шестерки, а фактически ему нужны были тройки, которых не появилось ни одной. Он повторил операцию.
– Две, в норме. Сколько это выходит?… Минус девять? Остаются пятерка и шестерка… Пиши! Без оград.
Ева бросила.
– Ах, – сказала она взволнованно, – целых две! Сколько это… Семь, десять… Можно отыграться. Пиши! И две ограды!
– Две! – крикнула счастливая Баська. – Пиши! И две ограды!
Мы уже добрались до одной пары, когда Тадеуш внезапно задержался посреди броска и как-то странно повернул ухо в направлении прихожей.
– Мне кажется или у тебя в кухне действительно что-то пыхтит? Или, может, стреляет?
В ту же секунду до меня донесся характерный звук, и я сорвалась со стула.
– Господи боже, чайник!!!
Пустой раскалившийся чайник стрелял как бешеный. Несколько мгновений я не знала, что делать, потому что руками его невозможно было взять. Вслед за мной в кухню ворвалась Баська.
– Тряпкой!
– Нет, у меня только рукавичка… Где эта зараза… Вот она!
За это время Баська нашла тряпку, обернула ею чайник, хотела схватиться за ручку, но тряпки было слишком много, а она схватилась неудобно, и раскаленный чайник рухнул на пол. Ноги нам удалось уберечь. Я подняла чайник и быстро сунула под кран, он немного пошипел и успокоился. Я налила воды и снова зажгла газ.
– Надо его прокипятить пару раз, а то будет вонять. У меня уже есть такой опыт, я в жизни сожгла разных чайников штук двадцать.
– А какой-нибудь запасной есть?
– Есть, только очень большой.
– Лучше большой, чем слишком маленький. А, это тот, который ты держишь в ванной… Действительно, на целый армейский полк хватит…
Тадеуш любезно подождал с бросками до нашего возвращения. Вышли у него две четверки.
– Лучше уж эти, чем единицы, – высказался он.
Павел тяжело вздохнул, бросая на две пары.
И как ни странно, получил их, причем не самые плохие, две пятерки и две тройки. Ева получила еще более крупные пары – две шестерки и две тройки, Баська – две пятерки и две четверки, по очкам то же самое, что у Евы. Мне повезло меньше – две четверки и две единицы.
– Ничего не поделаешь, запиши. Удивляюсь, что эти две пары вообще вышли.
– Я тоже удивляюсь, – подтвердил Тадеуш, получив две пятерки и две тройки.
Павел начал следующую комбинацию, тройку, и сразу получил смесь.
– Если уж бросать, то хоть на старшие, – заявил он, откладывая в сторону одну шестерку.
После двух бросков у него была все та же одна шестерка. Пришлось прибегать к оградам.
Уже после первой он получил вторую шестерку и три единицы.
– Вот тебе и тройка. Не хочешь такую?
– Не хочу. С таким же успехом я мог бы ее сразу зачеркнуть.
Вторая ограда дала перебор – еще две шестерки.
– А нельзя это записать как карету? – спросил он расстроенно.
– Нельзя, – решительно ответила Ева. – Каждый бы так хотел.
Мы уже добрались до «шанса», после старательного вычеркивания обоих стритов, когда Тадеуш снова стал прислушиваться.
– Мне кажется, что твой чайник снова стреляет, – сказал он неуверенно, прежде чем Павел успел взять в руки кости.
Я встала и направилась в кухню значительно спокойнее, чем в прошлый раз, хотя и была несколько удивлена, потому что налила очень много воды и она попросту не могла выкипеть. И все-таки проклятый чайник исхитрился снова оказаться пустым. Он подпрыгивал на плите, а вода находилась на подносе плиты и на полу. Причину я отгадала сразу.
– Лопнул, зараза, черти бы его взяли…
– Можешь ему этого не желать, это уже случилось, – успокоила меня Баська, которая опять прибежала за мной. – Ну что? Идти в ванную за вторым чайником?
– Иди. Его тоже нужно будет прокипятить, потому что я давно им не пользовалась.
Водрузив на плиту чуть ли не пять литров воды, я решила, что теперь можно долго не волноваться, и вернулась в комнату, оставив лужи на произвол судьбы. Павел перестал трясти кости и бросил на каре. И получил его сразу же!
– Ну, знаете, это уже невыносимо! – выкрикнула Баська. – Даже когда он проигрывает, то все равно выигрывает! Как он это делает?
– Он уже почти списал горку, – с удивлением сказал Тадеуш, записывая Павлу 72 очка. – Если бы у него не было на горе минусов, мы могли бы уже лезть под стол и плакать.
– Если бросишь еще и покера с первого броска, я тебе в своем доме ни куска еды не дам. Изо рта буду вытаскивать…
– У меня две пятерки, – сообщила Ева. – Сколько оград?
– Одиннадцать.
– Считайте… Первая… вторая… Зараза!
На второй ограде ей пришли еще две пятерки. Покер. Именно сейчас, на каре!
– Похоже, что с покером я могу заранее попрощаться, – мрачно сказала она.
– Извини, пожалуйста, – сказал Тадеуш. – Я ошибся, посчитал Павла вместо тебя, это у него одиннадцать. У тебя было только шесть оград. Осталось еще четыре.
– Ты меня чрезвычайно обрадовал!
