В библиотеке Бэйда Мао мог найти немало анархистских работ. Он познакомился с некоторыми из них, и они увлекли его49. В конце концов он и приехал-то в Пекин для того, чтобы подготовиться к участию в движении «учебы и работы во Франции», возглавляемом анархистами. «Мой интерес к политике продолжал возрастать и мое сознание становилось все более и более радикальным, — говорил Мао Цзэдун, вспоминая о своей жизни в Пекине. — …Но я все еще не мог определиться, какому пути следовать… Я прочел несколько брошюр об анархизме, и они произвели на меня огромное впечатление. Со студентом по имени Чжу Цяньчжи, который посещал меня, я часто разговаривал об анархизме и его возможностях в Китае. В то время я разделял многие его [анархизма] положения»50. Особенно Мао впечатлили идеи Кропоткина. «Есть… партия, — писал он, — которая более сдержанна, чем организация Маркса. Она не гонится за быстрыми результатами, а начинает с того, что входит в положение трудящихся масс. Все люди должны сознательно помогать друг другу и добровольно трудиться… Идеи этой партии более объемны и всесторонни. Эта партия хочет объединить весь мир в единую страну, а человечество — в единую семью, где все будут пребывать в мире, счастье и дружбе… Вождем этой партии является человек по имени Кропоткин, который родился в России»51. Как видно, сны Мао были не менее фантастичны, чем мечты Ли Дачжао.
Из всех членов общества «Обновление народа» Мао единственный получил работу в Пекинском университете. Остальные перебивались случайными заработками. Все прибывшие зарегистрировались в подготовительные классы различных учебных заведений, готовивших кандидатов на поездку во Францию. Некоторые оказались зачислены в школу при Пекинском университете, другие — в ту, что находилась в городе Баодин, в 300 ли к юго-западу от столицы, а один, Цай Хэсэнь, стал посещать занятия в школе, расположенной к югу от Баодина, в уезде Лисянь. Интересно, что наряду с юношами и девушками к поездке всерьез готовились и два пожилых человека — небезызвестный нам профессор Чаншаского педагогического училища Сюй Тэли, а также мать Цай Хэсэня, Гэ Цзяньхао (она же — Гэ Ланьин). Учащиеся в основном штудировали французский язык, после чего их отбирали для поездки по результатам экзаменов. Кандидаты должны были, помимо прочего, пройти устное собеседование во французском консульстве и тест на состояние здоровья52.
Осмотревшись в Пекине, Мао передумал ехать в Париж. Что же им двигало? В беседе с Эдгаром Сноу он сказал: «Хотя я [еще в Хунани] и помогал организовать движение… я не хотел ехать в Европу. Я чувствовал, что недостаточно знаю собственную страну, что с большей пользой проведу время в Китае»53. Вот тебе на! Зачем же тогда надо было ехать в Пекин? Поступать на работу в библиотеку? Сомнительно. Ведь мы же помним, как счастлив был Мао, получив известия от Ян Чанцзи о наборе студентов во Францию. Скорее всего тут были какие-то иные причины. Да, у него не было денег. Но добыть-то их в принципе было можно: тот же профессор Ян наверняка одолжил бы нужную сумму любимому ученику. Нет, не деньги играли здесь роль. Их вообще ни у кого из друзей Мао не было, и в итоге расходы на поездку были покрыты только за счет пожертвований54. Дело заключалось в другом. Мао просто не мог сдать экзамен по французскому языку. Как мы помним, он полностью был лишен способности к языкам. Интересно, что в период учебы в педагогическом училище он каждое утро долбил английский55, а результат все равно оставался нулевым. О каком же французском здесь могла идти речь? Да если бы его и приняли на учебу во Францию, он не смог бы чувствовать себя полноценным в чужой стране. Быть же человеком второго сорта он просто не мог.
Так что главной причиной его отказа от поездки во Францию была гордыня: самолюбивый Мао не желал себя чувствовать хуже других. Он и в Пекине-то, в этом столичном элитном городе, не всегда ощущал себя «в своей тарелке».
Конечно, Ли Дачжао, Чэнь Дусю и Шао Пяопин относились к нему хорошо. И он платил им взаимностью. Но при этом не мог не чувствовать себя малообразованным провинциалом. Все-таки он был почти ровесником Ли Дачжао, а какая дистанция была между ними! Все пять месяцев, что он работал в Бэйда, он чувствовал унижение. И это он-то, который в Чанше являлся лучшим студентом и признанным лидером молодежи! «Одной из моих обязанностей была регистрация посетителей, приходивших читать газеты, — вспоминал Мао Цзэдун, — но для большинства из них я не существовал… Я пытался заговаривать с ними на темы политики или культуры, но они были очень занятыми людьми. У них не было времени на то, чтобы слушать помощника библиотекаря, говорившего на южном диалекте»56. Как это часто бывает, заносчивость демонстрировала прежде всего молодежь, добившаяся хотя бы минимального успеха на общественно-политическом поприще. Для лидеров студенческого союза Бэйда Фу Сыняня и Ло Цзялуня, только недавно заявивших о себе как о пропагандистах «движения за новую культуру», помощник библиотекаря из Хунани был пустым местом57, несмотря на то, что первый из них был младше Мао на три года, а второй — на четыре. Равным образом игнорировал его и молодой, но уже известный профессор философии Ху Ши, бывший лишь на два года старше Мао58. На заседаниях журналистского общества Мао Цзэдун познакомился со студентами Чэнь Гунбо и Тань Пиншанем, которые вскоре сыграют важную роль в создании КПК, но и те почти не уделили ему внимания. Безразличен остался к нему и Чжан Готао, к началу 1919 года завоевавший авторитет среди студентов Бэйда своей активной патриотической деятельностью. Интересно, что в мемуарах, написанных в 1950—1960-е годы, Чжан даже не вспомнил о первой встрече с Мао Цзэдуном, состоявшейся в библиотеке Пекинского университета в конце 1918-го или начале 1919 года. Мао же, наоборот, хорошо запомнил знакомство59: невнимания к себе он не забывал.
В январе 1919 года Сяо Юй первым уехал во Францию, а уже в марте к поездке были готовы и остальные хунаньцы. Как раз в это время Мао Цзэдун получил известия от семьи о том, что его матери стало хуже. По его словам, он «поспешил домой, чтобы позаботиться о ней»60. Странная это была, однако, спешка. Он покинул Пекин 12 марта, но в Чаншу приехал только 6 апреля. И лишь 28-го написал письмо своим дядьям, извещая их о приезде. Все это время он думал о чем угодно, только не о больной и вообще-то любимой матери. Вместе с группой готовых к поездке во Францию студентов Мао Цзэдун вначале приехал в Шанхай. В Пекине остались Ло Чжанлун, еще в сентябре 1918 года поступивший на учебу в Бэйда, а также, временно, Цай Хэсэнь с семьей (Цай, его мать, младшая сестра Цай Чан и подруга Сян Цзинъюй покинут Пекин только в июне61). По пути Мао нашел время остановиться на родине Конфуция, в живописном местечке Цюйфу, а затем взобраться на расположенную по соседству священную гору Тайшань, с которой было так приятно любоваться удивительными по своей красоте восходами солнца. В Шанхае он пробыл ни много ни мало двадцать дней. «Меня задержали дела», — объяснил он дядьям62. Какие такие дела? Все, что он делал там, так это ждал парохода, чтобы сказать «прощай» своим верным друзьям. А матери становилось все хуже. Странное поведение для преданного сына.
