Тем временем мы тоже должны были идти в ногу со временем, футбол развивался, и в 1964 году мы сделали в этой области большой шаг, который для меня лично будет иметь огромное значение. «Сантос» взял профессора Жулио Маццеи на должность технического инструктора, который должен был следить за всеми аспектами физической подготовки команды. «Сантосу» очень повезло – Маццеи успешно работал с «Палмейрас» в Сан-Паулу и помог им завоевать титул Паулисты, а также победить в двух матчах против «Сантоса». Он учился в США и был образованным, опытным и очень прогрессивным человеком. Приход Маццеи стал настоящим откровением для моих товарищей, меня и всей команды. Медленно, но уверенно между нами установились великолепные взаимоотношения, со временем мы стали хорошими друзьями. Маццеи изменил наши тренировки. Он был учителем от Бога, и мы могли советоваться с ним по любым вопросам, как в индивидуальном, так и групповом порядке: он садился, выслушивал и занимался вопросом до тех пор, пока не находилось решение. Он открыл нам глаза на то, как нам следовало вести себя на людях – в отелях, аэропортах, во время нашего пребывания в разных городах.
В ходе одной поездки я почувствовал, что могу отпустить некоторые призраки 1962 года. Мы вернулись в Чили, в Сантьяго, в январе 1965 года, и именно там состоялся один из самых волнующих матчей моей карьеры. Нашим соперником была национальная сборная Чехии, та же команда, с которой мы играли на Чемпионате мира 1962 года, – единственным отличием от предыдущего матча, пожалуй, было то, что я выступал за «Сантос», а не за Бразилию. Я помнил, что не мог играть в финале Чемпионата мира против этих самых чехов, а теперь у меня появился шанс встретиться с ними снова и показать, на что я способен. На Национальном стадионе был аншлаг, и в ходе ожесточенной борьбы мне удалось забить три гола. В результате мы выиграли со счетом 6:4. На следующий день чилийские газеты написали, что это был «матч мечты».
Профессор Маццеи много помогал мне в первые месяцы после приезда. Он не только объяснил мне, что я уже вырос, стал полноправным членом «Сантоса» и сборной, а также напомнил, что у меня есть определенные обязанности как перед футболом, так и перед семьей. Отчасти благодаря его влиянию, прямому ли или же косвенному, я решил официально оформить наши отношения с Роземери. К 1965 году мы встречались уже семь лет, и в последние годы я неоднократно поднимал вопрос о свадьбе, но каждый раз она говорила, что было слишком рано. Однажды между нами состоялся серьезный разговор – она снова сказала, что нам следовало подождать, но на этот раз я был непреклонен. В выходные я собирался отправиться с ее папой на рыбалку, и я сказал Роуз, что буду просить у отца ее руки.
Я был вполне уверен в том, что он даст нам свое благословение – в конце концов, я продемонстрировал свою любовь к Роуз, ухаживая за ней годами, и он знал, что я хорошо зарабатывал и мог ее содержать. Я уже переехал от доны Жоржины. Пожив немного с Пепе Гордо, согласно условиям моего нового контракта с «Сантосом» я перебрался в собственный дом – просторный коттедж неподалеку от пляжа. Вскоре я перевез в него свою семью – дом был достаточно большой, и мы все могли там с комфортом разместиться; в конце концов, он был в несколько раз больше нашей крошечной лачуги в Бауру. Со мной жили дона Селесте, Дондиньо, дядя Жоржи и бабушка Амброзина, брат Зока и сестра Мария Лусия, и мне казалось, что я должен был привести в дом Роуз в качестве моей жены.
И вот мы с ее отцом, Гильерме, отплыли в маленькой рыбацкой лодочке, и я рассказал ему о том, что хочу жениться на его дочери. Но вместо того чтобы засиять от радости и крепко меня обнять, он просто кивнул и сказал: «Посмотрим. Я обсужу это с женой, как вернемся». Казалось, вечер никогда не настанет, так долго тянулось время. Но, в конце концов, мы вернулись к ним домой и сообщили доне Идалине новости – слава богу, хоть она этому обрадовалась. Она сказала, что понимает, почему так долго мы не решались на свадьбу. И, наконец, состоялась наша помолвка.
Несколько месяцев спустя в один прекрасный день во время карнавальной недели в 1966 году мы с Роуз поженились. Церемония была очень скромной, мы пригласили всего нескольких друзей – наши с Роуз семьи, свидетелей. Она взяла мою фамилию – Насименту – в дополнение к своей, Шолби.
В прессе ходило много слухов о нашей свадьбе, но почти все они были абсолютной чепухой. Поговаривали, будто венчать нас должен был сам папа римский (хоть мы и встретились с ним во время медового месяца); будто мы пригласили столько гостей, что вынуждены были арендовать стадион «Пакаэмбу» для проведения церемонии. (На самом деле, я сказал Роуз, что если бы мы пригласили всех желающих, то пришлось бы арендовать стадион «Маракана»…) Понятно, что это событие вызывало много кривотолков, но некоторые заходили слишком далеко. Меня очень задели несколько статей, в которых осуждалось то, что я, черный, женился на белой женщине. Расовые различия никогда не были проблемой для нас с Роуз – мы просто любили друг друга – и меня попросту шокировала мысль о том, что на свете существуют журналисты, которые зарабатывают на жизнь подобными комментариями.
Как только стало известно, что церемонию мы будем проводить дома, к нам стали стекаться толпы людей. Но, в конце концов, все улеглось, и мы смогли уехать в медовый месяц. Мы собрались в путешествие по Европе, которое состоялось благодаря немецкому бизнесмену по имени Роланд Эндлер. Он был огромным фанатом «Сантоса» и меня лично и всюду ездил с командой, если у него была такая возможность. Позже его даже избрали заслуженным членом клуба. Эндлер настоял на том, чтобы я позволил ему оплатить наш отдых, а поскольку спорить с ним было бесполезно, мы с Роуз направились в Европу, где сначала провели пару дней в Германии, у него в гостях. Эндлер был очень щедр и оплачивал все наши расходы, мол, это все тоже свадебный подарок. Дошло до того, что мы вовсе перестали заходить в магазины, чтобы никто не подумал, что мы извлекаем из этого положения выгоду. А выбирать было из чего; правда, многое я все равно не мог привезти на родину – например машину. Только проведя в Германии некоторое время, я понял, насколько немцы могут быть эмоциональными и как они любят бразильцев.
Затем мы отправились во Францию и Швейцарию, а потом в Австрию, где мэр Вены оказал нам огромную честь, проведя вторую свадебную церемонию. После мы прибыли в Италию, где попали на прием к папе Павлу VI, о чем Роуз давно мечтала.
В Сантос мы вернулись уставшими, но счастливыми. Казалось, что все было на своих местах – мы с Роуз жили в собственной уютной квартирке; родители устроились в большом доме неподалеку от нас; я хорошо играл и за клуб, и за сборную. Только одно портило это прекрасную картину – загадочная фигура Пепе Гордо, бизнесмена, вместе с которым я несколько лет назад вложил деньги в один сомнительный бизнес. Он присутствовал на нашей свадьбе в роли шафера – я попросил его об этой услуге вскоре после того, как познакомился с ним и доверил ему распоряжаться моими средствами. В то время казалось, что именно такой человек должен быть шафером, но все изменилось. И еще как.
