Для проверки облетали вновь назначенных стрелков в воздухе. Большинство показали себя устойчивыми к перегрузкам и болтанке в полете, а тех, кто не выдерживал и пачкал пол в кабине, пришлось заменить. Остались недовольными только инженер по вооружению Д. Заяц и старший врач полка Левертов. Заяц ворчал:
— Какие из них стрелки? Они просто захотели есть летный обед да носить летное обмундирование. А кто теперь будет бомбы подвешивать под бомбардировщики и снаряжать пулеметы?
Левертов сетовал:
— Как же так назначать на летную должность без медицинской комиссии? Это же нарушение всех приказов.
Но медицинскую комиссию ждать было некогда. Каждый час мог последовать приказ на боевой вылет.
На совещании командир дивизии Антошкин на словах довел до руководящего состава директиву Верховного Главнокомандующего, в которой, наряду с другими причинами поражения наших войск на Керченском полуострове, указывалось на необходимость организации четкого взаимодействия наземных войск с авиацией. Антошкин сообщил, что немцы готовятся к наступлению, и потребовал повысить готовность к боевым действиям, тщательно изучив с летным составом порядок взаимодействия с наземными войсками.
Вечером 23 июня в полк поступило распоряжение рано утром перебазироваться на север, на аэродром Копенки в 30 километрах от Россоши, в состав 8-й воздушной армии Юго-Западного фронта. Начальник разведки дивизии Катеев информировал нас, что линия фронта в районе предстоящих боевых действий проходит от Солнцево на юг вдоль железной дороги до Прохоровки, 15 километров восточнее Белгорода, далее Ольховатка, Двуречная. В районе Щебекино, Волчанск, Ольховатка противник сосредоточил ударную группировку 6-й армии с большим количеством живой силы, танков и артиллерии.
8-я воздушная армия только что сформировалась на Юго-Западном фронте под командованием генерал-майора авиации Хрюкина Т. Т. В составе армии было пять истребительных, три бомбардировочных и две штурмовых дивизии, но большинство из них были обескровлены в предыдущих боевых действиях. Против Юго-Западного фронта действовал 4-й воздушный флот немцев в составе 1875 самолетов.
После того как нас проинформировали об обстановке и состоянии аэродрома Копенки, мы с Гладковым доложили командиру полка расчет на перебазирование эскадрильи и получили приказ готовиться к перелету.
На рассвете 24 июня полк организованно перелетел на аэродром Копенки. Бомбардировщики рассредоточили и замаскировали в зеленых посадках на западной окраине аэродрома. После доклада о перебазировании получили боевую задачу о нанесении всем полком удара под прикрытием истребителей по фашистским танкам на дороге от Волчанска на Октябрьское-2. Командир полка поручил мне в первом вылете возглавить полк. Первые два вылета оказались неудачными. В первом вылете нам приказали возвратиться из-за того, что истребители, предназначенные для сопровождения нашего полка с аэродрома Лентаровка, улетели прикрывать другой бомбардировочный полк. Во втором вылете, выйдя на цель, большинство бомбардировщиков эскадрильи не смогли сбросить бомбы по цели из-за неисправности бомбардировочного вооружения и недостаточного опыта применения его летным составом при бомбометании. Инженер по вооружению Заяц в какой-то степени оказался прав. При подготовке бомбардировочного вооружения к вылету сказалось отсутствие опытных мастеров по вооружению, которых мы забрали в воздушные стрелки. Девушки-оружейницы, накануне прибывшие в полк, еще недостаточно освоили новую для них боевую технику и работали неуверенно.
Вечером 25 июня мы получили приказ нанести удар по танкам противника в районе населенного пункта Ефремовка. Постановка задачи не заняла много времени. Все экипажи были готовы, только отметили место цели на картах. После неудачи с несбрасыванием бомб в предыдущем боевом вылете летный состав чувствовал свою большую вину и старался искупить допущенные ошибки.
По пути к самолетам летчик Недогреев крикнул Рудю:
— Коля! Врежем!
— Врежем! — отозвался Рудь.
Быстро взлетели. Эскадрилья собралась в боевой порядок — «клин звеньев». Небо раскинуло перед нами свои чертоги. На пронзительно синем пространстве громоздились белоснежные шапки кучевых облаков. С истребителями сопровождения связь установили еще на подходе к аэродрому Лентаровка, а над аэродромом к нашей эскадрилье уже пристроились пять истребителей ЛаГГ-3. Не делая круга над аэродромом, берем курс на цель. Яркое солнце светило нам в спину, а впереди на 15–20 километров все было видно как на ладони. «Солнце сзади будет благоприятствовать внезапности нашего удара», — подумал я. Надо будет использовать уход в сторону солнца после бомбардирования цели.
Гудят тысячешестисотсильные моторы. На каждом самолете больше «лошадей», чем в любом конном полку. Справа от моего самолета в звене летит бомбардировщик комиссара эскадрильи Лучинкина, слева, с небольшим принижением, пристроился вплотную самолет летчика Рудя. Он держит крыло своего самолета на уровне стабилизатора ведущего. Сначала я опасался случайного столкновения от такого близкого полета, но потом привык, уверовав в филигранную точность пилотирования этого молодого летчика. Я и Рудь хорошо видели лица друг друга и время от времени обменивались улыбками. Рудь свободно управлял самолетом и олицетворял уверенность в том, что преодолеет любое противодействие противника, поразит цель и благополучно возвратится на аэродром. В кабине он сидел спокойно, откинувшись на спинку сиденья. На губах его играла еле заметная улыбка, а глаза были серьезные и, как всегда, немного удивленные.
Вот и цель. На северо-западной окраине Ефремовки в четыре ряда стояло около шестидесяти немецких танков, а немного дальше — более ста различных автомашин.
— Боевой, — передает Желонкин и доворачивает меня на цель.
Танки закрывает носовая часть самолета. Оглядываюсь влево и вправо. Все самолеты с открытыми бомболюками как бы застыли на боевом курсе.
— Бомбы сброшены, — докладывает штурман.
— Фотографируй результаты удара, — приказываю ему.
— Есть, уже включил.
— Товарищ командир, все экипажи бомбы сбросили, — докладывает стрелок-радист Монзин.
Впереди справа появились разрывы зениток. Начинаю разворот от цели и осматриваюсь. Все лощины, дороги и села забиты немецкими войсками, танками, артиллерией и автомашинами. Бей по любой цели — не промахнешься. Такое большое скопление фашистских войск и боевой техники я наблюдал только в конце сентября 1941 года на рославльском направлении. Большинство колонн немецких войск двигалось от Волчанска на Нежеголь, на северо-восток. Сердце защемило. После разворота от цели слышу по радио радостный доклад командира звена Митина:
