Разослав бойцов отряда на поиски лошадей, нам удалось за две ночи полностью укомплектовать отряд конским составом.
В начале августа 1918 г. наш отряд прибыл в Вологду. Здесь нас переформировали — из одного отряда сделали два. Один из отрядов под командованием бывшего унтер-офицера Н. С. Сизова направили на станцию Плесецкая, под Архангельск, в подкрепление войскам М. С. Кедрова, а второй отбыл на Восточный фронт. Я оказался в первом отряде.
В пути следования, не доезжая километров 60 до Плесецкой, наш состав чуть было не пустили под откос. Эшелон стоял на маленьком разъезде, ожидая встречный товарный поезд. И тут неожиданно нашему машинисту вручили жезл, чтобы следовать дальше. Только мы тронулись, как навстречу из-за поворота выскочил поезд. К счастью, это произошло днем. Машинист не растерялся — успел перевести кулису на задний ход и стал убирать состав обратно на разъезд. Машинист встречного поезда затормозил, но столкновение все же произошло. Правда, наши люди и лошади не пострадали, и пришлось лишь заменить паровоз. Арестованный нами начальник разъезда (он пытался скрыться, но был обнаружен за штабелями дров) во всем сознался, был судим и расстрелян.
Эту диверсию враги задумали для того, чтобы задержать прибытие помощи, так необходимой для отрядов Кедрова, которые вели бои с наступавшими интервентами. Опоздав на несколько часов, эшелон к утру следующего дня благополучно прибыл на станцию Плесецкая. Прямо «с колес» мы строем двинулись к селу Кочмас, расположенному к северо-востоку от станции. Подошел наш отряд вовремя: горстка бойцов из моряков и латышей отбивалась из последних сил, сдерживая ожесточенный натиск интервентов и белогвардейцев.
Когда моя память воскрешает тяжелые дни боев, которые вел заслон М. С. Кедрова в августе — сентябре 1918 г., то перед глазами встает суровая картина: оборванные, полуголодные, чуть не падающие от усталости моряки, подвязав веревками свои «клеши», с пулеметными лентами через плечо днем и ночью отбивали многочисленные яростные атаки врага. Плечом к плечу с моряками сражались латышские стрелки из отряда И. И. Раудмеца. Раненые не покидали строя. Тут же, на позиции, они грели воду в ведрах, обмывали раны и сами же их перевязывали. В нашем отряде, как и в большинстве других, врачей и фельдшеров не было. Единственный медработник — ездовой из орудийного расчета по имени Костя, в прошлом санитар, — прихватил из Питера кое-какие медикаменты и санитарную сумку. Видя страдания раненых и желая вселить в них надежду, я перед всеми стал называть Костю доктором и во всеуслышание предложил ему заняться работой «по специальности». Костя неплохо справлялся с обязанностями «доктора поневоле». В отряде моряков я встретил своего друга Аркадия Кузьмина, тоже рабочего с Невской заставы. Мы с ним, а за нами и другие бойцы, обнявшись, по-русски трижды расцеловались. На плесецко-селецком направлении и под станцией Обозерская люди знали цену боевого братства. Здесь интервенты и белогвардейцы дрались особенно ожесточенно, стремясь поскорее пробиться к важным в стратегическом отношении пунктам Советской республики. По их замыслы были сорваны решительными действиями героически сражавшихся здесь советских воинов. Несколько небольших отрядов под командованием М. С. Кедрова остановили врага под Обозерской и у деревни Кодыш. Станцию Плесецкая интервентам не удалось взять… Все это наложило свой отпечаток на дальнейший ход военных действий…
Питерцы на фронтах гражданской войны.
Сборник воспоминаний.
Л., 1970, с. 423–426
Г. В. Демидов. ВОЛОГДА. ТОВАРИЩ КЕДРОВ
…Лето 1918 г. было на удивление жаркое. Я жил с женой и маленькой дочкой в Малаховке. Купался, удил рыбу, возделывал небольшой огород.
И вдруг по поселку прошел слух. Большевики объявили регистрацию офицеров. Очень скоро к этому слуху стали наслаиваться всякие небылицы: большевики арестовали явившихся на регистрацию офицеров и ссылают их куда-то на север.
Этим слухам я не верил, за собой не знал никакой вины и решил идти в открытую. Поехал в Москву и отправился в Главное артиллерийское управление. Там я встретился с бывшим сослуживцем по штабу 7-й армии, который познакомил меня с одним из начальников отдела. Тот заявил, что никуда больше являться не следует, так как я служил в артиллерийской части штаба 7-й армии и буду взят на учет здесь, в ГАУ.
— Как же мне быть дальше? — спросил я.
— Езжайте к семье на дачу, а дня через два наведайтесь сюда к нам. Заполните вот эту анкету.
Через два дня я снова явился в ГАУ. Там мне выдали уже заготовленное предписание и велели отправиться в канцелярию товарища Аралова, она находилась в небольшом красивом особняке на Остоженке. Когда я пришел туда, его ожидало еще несколько человек.
Он вышел к нам, проверил наши фамилии по списку и объявил, что мы (нас было семь человек) должны ехать в Вологду, а оттуда в Котлас в качестве пиротехников. Я сказал, что включен в эту группу, видимо, по недоразумению, так как никогда пиротехником не был и не знаю этого дела. На это Аралов твердо ответил: «Езжайте в Котлас. Там на месте разберутся».
Приехали в Вологду. Нас поместили в большом зале особняка с красивой, стильной мебелью.
Нам объявили, что поедем в Котлас дней через пять. Я отправился осматривать город, в котором никогда до этого не бывал. Вологда показалась мне скучным, запущенным городом.
Прошло пять дней, а нас никуда не отправляли. Я по-прежнему по утрам распевал свои арии и гулял по городу. Неожиданно у меня появился новый слушатель. Не подозревая этого, я как-то дал волю своему голосу и раскатывал верхние ноты в арии Сусанина «Чуют правду». Когда кончил, из соседней комнаты вышел приятный человек моего возраста и стал говорить мне комплименты. Мы познакомились. Фамилия его была Погорельский. Мы разговорились… Я рассказал ему о недоразумении, из-за которого попал в группу пиротехников, направляемых в Котлас. Погорельский служил в комендатуре под начальством Геккера, он обещал устроить мне встречу с ним. Условились, что я явлюсь на следующий день.
Встреча состоялась. Геккер, видя, как я подавлен, сказал: «Помочь может только одни человек. Это товарищ Кедров. У него права наркома. Но к нему трудно попасть. Кедров не любит всяких протекций, рекомендаций и заступничества. Нет, здесь нужно действовать так. Идите к нему сами. Его два вагона стоят у самой станции. Скажите его секретарю, что у вас срочное дело».
Я поблагодарил за совет и отправился. Регулярного движения поездов между Вологдой и Москвой не было, и вокзал был безлюден. На втором пути стояло два красивых синих вагона. У одного из них на открытой площадке я увидел молодого парня лет двадцати в гимнастерке.
