Я поблагодарил за совет и отправился. Регулярного движения поездов между Вологдой и Москвой не было, и вокзал был безлюден. На втором пути стояло два красивых синих вагона. У одного из них на открытой площадке я увидел молодого парня лет двадцати в гимнастерке.
— Вам кого? — спросил он меня.
— Товарищ Кедров здесь?
— Здесь.
— Доложите, что его хочет видеть бывший офицер по срочному делу.
Солдат вошел в вагон и через минуту вернулся.
— Заходите.
Я вошел в большой, просторный вагон-салон. Окна были задернуты занавесками. Горели электрические лампочки. За письменным столом сидел человек лет сорока. У него была небольшая бородка и усы. Он внимательно на меня смотрел твердым и жестковатым взглядом.
— Подойдите ближе, — сказал он.
Я подошел к самому столу и встал против Кедрова. Он продолжал смотреть на меня внимательным, изучающим взглядом. Вдруг взгляд Кедрова несколько смягчился. «Я слушаю вас», — сказал он.
Кратко, без всяких подробностей я рассказал существо дела. По образованию я геолог, во время войны служил химиком артиллерийской части, а сейчас по недоразумению командируюсь в Котлас в качестве пиротехника. Этого дела я совершенно не знаю и хотел бы, чтобы недоразумение было как-то разрешено.
— О чем вы просите?
— Я прошу дать мне возможность вернуться в Москву или использовать меня по специальности.
— У вас в Москве семья, и вы хотите к ней вернуться? — спросил он, вновь глядя на меня твердым, пытливым взглядом.
— Да, у меня в Москве есть семья. Но я должен где-то работать и приносить пользу.
— Но из Вологды уехать трудно.
— В таком случае используйте меня здесь, только не как пиротехника.
Кедров улыбнулся и сказал:
— Но химики и геологи здесь нам сейчас не нужны. Скажите, а вас могут использовать в Москве?
— В Москве есть большой артиллерийский склад. Он находится в ведении ГАУ. Это как раз по моей специальности.
Кедров помолчал и сказал: «Дайте ваше предписание».
Я дал. Он написал что-то в правом верхнем углу, потом наискось. Возвращая мне его, он сказал:
— Вот. Езжайте в Москву и работайте честно.
На меня смотрели уже не твердые и жестковатые глаза, как в начале нашего разговора, а хорошие, человеческие глаза, потеплевшие и приветливые.
Я поблагодарил и вышел из вагона.
— Ну что, как? — спросил меня секретарь.
Я готов был обнять его от радости.
— Хорошо, все в порядке.
Шагая от вокзала в город, я внимательно посмотрел свое предписание. В правом верхнем углу было написано: «Выезд в Москву разрешаю. Кедров». Наискось: «ГАУ. Тов. Д. используйте по специальности. Кедров».
Когда я пришел в наше общежитие и объявил, что возвращаюсь, меня окружили, товарищи-пиротехники поздравляли с удачей, давали советы, что купить в Вологде и повезти в Москву. Мне жали руки, обнимали. Им уже объявили, что завтра рано утром их отправят в Котлас…
Поезд стоял готовый к отходу. В Москве я был на другой день, ночью. Последний дачный поезд доставил меня в Малаховку. Я постучал в темное окно нашей дачи…
Явившись в ГАУ, я был назначен начальником того самого артхимсклада, о котором мы говорили с товарищем Кедровым. Очень скоро после этого я принял самое горячее участие в строительстве нового склада на заброшенной территории бывшего кирпичного завода. Много раз я вспоминал при этом свою ночную беседу в Вологде с замечательным человеком, который сказал мне: «Мы строим на пустом месте».
И на всю жизнь я запомнил простой и глубоко человеческий завет товарища Кедрова: «Работайте честно».
Публикуется впервые
С. И. Аралов. КРУПНЫЙ ВОЕННЫЙ ДЕЯТЕЛЬ
Часто наезжал в Москву М. С. Кедров. Знал я его и как крупного военного деятеля, командующего, и как комиссара, и как председателя Особого отдела ВЧК. По приезде в Москву Кедров прежде всего бывал у В. И. Ленина и заходил в оперод[53]. Встречи с ним были очень важны. С севера Советской России тогда угрожали многочисленные враги. Английские, американские и французские оккупанты стремились захватить Вологду, Котлас, соединиться с контрреволюцией Сибири, Урала. М. С. Кедров хорошо знал военное дело, прекрасно разбирался в замыслах различных контрреволюционных комитетов, обществ, в планах интервентов и их агентов. Он был грозою для контрреволюции. Беседы с Кедровым давали нам очень много для понимания обстановки на Северном фронте, помогали лучше изучить слабые и сильные стороны фронта. Кедров был исключительно обаятельным человеком, необычайно внимательным товарищем.
Очень волновали Ленина дела на Севере — высадка английских войск, их продвижение вглубь, угроза Вологде, Котласу, где хранились огромные запасы взрывчатки, снарядов. Ильич тут же давал распоряжения, через некоторое время проверял их, вызывал к прямому проводу Кедрова и спрашивал его, как работает командующий армией А. А. Самойло, указывал, чтобы политотдел 6-й армии создавал партизанские отряды в тылу интервентов. Выполняя ленинские указания, политотдел создавал партизанские отряды, боевые группы разведчиков, которые проникали в самые глубокие тыловые части англичан, доставали нужные сведения, разбрасывали листовки и т. п.
В промежутках между деловыми разговорами М. С. Кедров образно рисовал штрихи характера, деятельности и быта В. И. Ленина.
Ленин вел нас к победе.
М., 1962, с. 60–62
А. П. Кладт. С МАНДАТОМ ЛЕНИНА
Контрреволюция в Вологде тщательно готовила восстание против Советской власти. ВЧК после подавления левоэсеровского мятежа обратила внимание на подозрительную деятельность миссий стран Антанты в Москве, и в частности английского генерального консула Р. Локкарта. Через агентов, завербованных среди бывших офицеров, служивших в Красной Армии, дипломат-шпион получал важные сведения о внутреннем положении в стране, формировании частей Красной Армии, передвижении войск и др.
К Локкарту были подосланы молодые чекисты латыши Я. Я. Буйкис и Я. Я. Спрогис, которые сумели не только войти к нему в доверие, но и «подружиться» с опытным агентом Интеллидженс сервис — С. Рейли, через которого Локкарт поддерживал связь с агентурой. «Нам удалось, — рассказывал впоследствии заместитель председателя ВЧК Я. X. Петерс, — войти в связь с посольствами и с их агентами во многих городах, но с раскрытием наших карт мы выжидали. Однако опасность предательских выступлений в отдельных местах пришлось устранять, не выжидая раскрытия всего заговора. Мы ликвидировали местные заговоры в Вятке и Вологде». Это исключение для Вятки и Вологды было сделано по требованию Кедрова. Обстановка на фронте не позволяла ждать. В первый же день после приезда из Москвы Кедрову сообщили из Череповца о диверсии на железной дороге. Неизвестные лица спровоцировали группу неустойчивых красноармейцев, охранявших железную дорогу, на мятеж. Пользуясь отсутствием охраны, злоумышленники повредили железнодорожную колею. Крушение поезда с продовольствием для Петрограда удалось предотвратить только благодаря бдительности машиниста. «Вспыхнувшие в Череповце 11 августа… беспорядки, выразившиеся в разгроме складов, прекращены тов. Эйдуком, высланным мною в Череповец из Вологды с командой. Пять главнейших виновников расстреляны», — сообщал Кедров в Наркомвоен С. И. Аралову. Следствие по делу в Череповце показало, что в Вологде имелось хорошо организованное белогвардейско-эсеровское подполье. Я. X. Петерс прислал из Москвы несколько чекистов, а М. С. Кедров с помощью губкома РКП(б) пополнил местный красногвардейский отряд в основном рабочими Главных железнодорожных мастерских и преобразовал его в часть особого назначения — 1-ю Вологодскую коммунистическую роту, командиром которой был назначен секретарь губисполкома К. А. Авксентьевский[54]. Бойцы-коммунисты оказали существенную помощь работникам полевого контроля штаба фронта, разместившимся вместо с бойцами роты в здании гостиницы «Пассаж». На телеграфе, в банке, на вокзале и других важнейших объектах были установлены контрольные посты. Рота участвовала во внезапных облавах и прочесывании подозрительных районов и улиц города, в проверке документов в поездах. Для охраны и обороны железных дорог были созданы специальные подразделения из бывших красногвардейцев-железнодорожников. На наиболее ответственный участок — Обозерская — Няндома Кедров назначил начальником охраны Василевского.
