Тут она со смехом говорит: "Все "Исторические яблоки" кончились, последнее яблоко — атомное, оно должно взорваться".
"Когда это случится?" — спрашиваю я.
"Днем".
Я верю ей, потому что она всегда говорит правду. Днем я увидел, что короткая дорожка со стороны патио вытянулась до 300 ярдов; оказывается Гала тайком купила саженцы оливковых деревьев, которые высадили этим утром, и вновь образованная дорожка была покрыта мелом. У ее начала было посажено гранатовое дерево. В форме граната и было сокрыто взрывающееся яблоко.
Как бы предупреждая мои желания, Гала предложила сделать из шести латунных листов ящик и заполнить его "картечью из гвоздей и других острых металлических предметов. При взрыве граната, помещенного в центре, стенки ящика мгновенно превратятся в клише шести иллюстраций к "Апокалипсису" по Св.Иоанну.[37]
Маленькая обезьянка присела мне на колени, чтобы отдохнуть от образа атомистической Леды[38], которую я в это время переписывал. Пальцы ног ощущали легкое тепло, которое может исходить только от Юпитера. И тут я говорю Гала о своей новой прихоти, которая на сей раз даже мне кажется совершенно сумасбродной:
"Снеси мне яйцо"
Она "снесла" два.
В тот вечер в нашем патио — О Гарсиа Лорка — великая стена Испании — опьяненный ароматом жасмина, я поверил д-ру Румжеру, по теории которого мы с Гала олицетворяем миф о Диоскурах, появившихся на свет из одного — из двух божественных яиц Леды. В тот момент, когда яйцо нашего двойного обиталища было уже как бы "очищено от скорлупы", я узнал, что Гала устроила для меня огромную залу сферической формы с гладкими стенами. Я укладываюсь спать, мысленно возвращаясь к событиям этого дня, которые разворачивались без каких-либо параноико-критических акций: нам подарили двух лебедей (о которых я забыл упомянуть); взрывающийся гранат, яйцо моей атомистическои Леды… Но и это еще не все
В половине одиннадцатого, прервав мой первый сон, меня разбудил приход делегации от мэра Фигераса — моего родного города. Чувство удовлетворенности достигло своей высшей точки Гиганты, костюмы которых Гала вместе с Кристианом Диором изобрела для бала в Бейстегю, обрели, наконец, свою плоть Эмиссары прибыли сообщить мне о желании города включить в Ампурданскую мифологию двух гигантов, имеющих портретное сходство со мной и Гала. После их ухода я, наконец, отправился спать. Два зуба мудрости сомнительной белизны из моего утреннего сна трансформировались в двух реальных титанов безукоризненной белизны. Это были Гала и я. Они твердо шагали по дороге, сделанной Гала, высоко неся плоды нашей гигантской работы…
Если в наш век квазикарликов, когда так трудно быть гением, нас еще, как собак, не побили камнями и мы не умираем от голода, то это только благодаря милости Господней.
На двери дома Дали в 1959 году появилась надпись на англий ском и французском "Прошу не беспокоить" Дали работал, писал книги, занимался медитацией. Позже он "откроет" тайну этого года — одного из самых плодотворных в его жизни.
Май
Париж, 19 мая
В окружении людей, шептавших мое имя и называвших "мэтром"; я должен был открыть выставку ста моих иллюстраций к "Божественной комедии" в музее Гайера. Волшебные волны восхищения окутывали меня, как бы подчеркивая бессмысленность абстрактного искусства, "умиравшего от зависти". Когда меня спросили, почему у меня преисподняя изображена в светлых тонах, я ответил, что романтизм порвал с ложным представлением об аде, черном, как угольные шахты Гюстава Дорэ, в которых ничего нельзя разглядеть. Это неверно Преисподняя Данте освещена солнцем Средиземноморья, вот почему ее кошмары с их божественной вязкостью в моих иллюстрациях аналитичны и тягучи.
Пищеварительная гиперэстетика в изображении пожирающих друг друга людей впервые присутствует в моих иллюстрациях, и эта сцена залита светом. Это свет неистовствующего мистического зловонного ликования.
Мне хотелось, чтобы в моих иллюстрациях ощущалась одуряющая плесневелость божественного сыра. Этим объясняется и цветовая пест рота крыльев бабочек.
Мистицизм — это сыр; Христос — это сыр, вернее горы сыра Не говорит ли нам именно об этом Святой Августин. Христос говорит: "montanus coagulatus, montanus fermentatus", что следует понимать как "гора сыра" Это сказал не Дали, так говорил Св.Августин, Дали же повторил его слова, что следует понимать как "гора сыра".
Еще во времена божественной Эллады эллины понимали трагизм пространства и времени, знали о духовности человека, метаниях его души. Следуя за эллинами, Дали испытывает чувство удовлетворения лишь тогда, когда творит из страданий пространства — времени, души — сыра. О, мистический, божественный сыр
Сентябрь
1 сентября
Двенадцать лет спустя, когда я писал эпилог к своей "Тайной жизни", волосы мои были еще черны, ноги не знали деформирующей подагры, начинающееся ожирение откорректировалось само собой после операции аппендицита, вернув к форме, в какой я был в юности. Я стал героем Вернее, двумя героями Согласно Фрейду, герой — это человек, восстающий против отцовского авторитета, против отца, которого он в конце концов побеждает. Так было с моим отцом, который был очень привязан ко мне. Сейчас, на небесах, он может быть счастлив уже от того, что благодаря ему его сын стал героем. То же и с Пикассо — моим духовным отцом. Несмотря на то, что я восстал против его авторитета, Пикассо доставляло это удовольствие при жизни. Если кому-то суждено стать героем, лучше быть им дважды, чем не быть совсем.
После написания эпилога я не развелся, подобно другим, напротив, я вновь обвенчался с собственной женой в лоне католической, апостольско-романской церкви, как первый поэт Франции[39], который был первым мужем Гала. Этот брак стал возможен для нас только благодаря его смерти. После того, как состоялся мой тайный брак, мною овладело безудержное желание обвенчаться с Гала еще раз. И я знаю, что на земле нет такого лекарства, которое способно излечить меня от неутолимой жажды ко всему пышному, церемониальному, ритуальному.
Эта новая прихоть, как бы разновидность зубной боли, появилась через пятнадцать минут после того первого венчания. Вернувшись в Порт Льигат в сумерки, у моря, застывшего в ожидании прилива, я встретил священника, присевшего отдохнуть на берегу (так уж случалось, что я часто встречал священников при похожих обстоятельствах). Я поцеловал его руку, а потом я проделал это еще раз с удвоенной почтительностью, так как он объяснил мне, что я могу снова вступить в брак по коптскому обряду — самому продолжительному, сложному и утомительному из всех существующих. Он сказал, что этот обряд в сущности ничего не добавляет к католическому таинству, но ничего и не отнимает от него. Это для тебя, Дали, Диоскур
