— Пусть в группу Бондарчука сбегает, скажет — от меня (группа Бондарчука была под нами, этажом ниже).
— У Бондарчука она уже была. Там нет никого. Она из предбанника Досталя звонит. Думала у Аллы взять, а Аллы нет. Ее Кондрахина из профкома замещает. А Кондрахина не дает. Рая просит, чтобы вы сами этой Кондрахиной позвонили, Георгий Николаевич! Вам она не откажет!
— Перекур, — объявил я.
И попросил осветителя Гену отодвинуть прибор.
— Георгий Николаевич, пока Рая до объединения дойдет, этот Даду обкакается! — весело предсказал осветитель Гена и передвинул прибор (от кабинета директора «Мосфильма» до нашего объединения примерно метров восемьсот).
Набрал номер.
— Здравствуйте, это Георгий Николаевич Данелия, народный артист СССР, лауреат Государственных премий СССР и РСФСР, секретарь Союза кинематографистов СССР, художественный руководитель объединения «Ритм», член правления Общества ОАР — СССР У меня к вам просьба: одолжите нашей сотруднице Рае рулон туалетной бумаги, под мою гарантию. Завтра вернем.
— Это не в моей компетенции.
— Соедините меня с шефом.
— Не могу, там у него министр и из администрации президента товарищи.
Набрал прямой номер.
— Я занят, — и Досталь положил трубку. Снова набрал.
— Это Данелия. Владимир Николаевич, такая просьба: скажите Кондрахиной, чтобы она дала нам рулон туалетной бумаги.
Пауза.
— Очень надо. У нас важный гость.
— Ладно, скажу. Извините, не могу разговаривать. Туалетную бумагу Рае дали. Но пока она бежала до объединения, гость уже уехал в гостиницу, а на следующее утро он улетел в Париж. И мы продолжили снимать кино в режиме строжайшей экономии.
«В заключение, однако ж, я должен сказать следующее: лучшая в мире подтирка — это пушистый гусенок, уверяю вас, — только когда вы просовываете его себе между ног, то держите его за голову. Вашему отверстию в это время бывает необыкновенно приятно, во-первых, потому, что пух у гусенка нежный, а во-вторых, потому, что сам гусенок тепленький, и это тепло через задний проход и кишечник без труда проникает в область сердца и мозга. И напрасно вы думаете, будто всем своим блаженством в Елисейских полях герои и полубоги обязаны асфоделям, амброзии и нектару, как тут у нас болтают старухи. По-моему, все дело в том, что они подтираются гусятами, и таково мнение ученейшего Иоанна Скотта.
Франсуа Рабле. «Гаргантюа и Пантагрюэль».
В первый съемочный день в магазине «Канцтовары» в торговом зале появился молодой человек, худенький, черненький, в очках, в костюме и галстуке. Протянул мне визитную карточку и сказал, что он вице-президент фирмы «Эльвира холдинг», которая арендовала этот магазин. Но, чтобы мы не волновались, к кинематографу он относится с пониманием и разрешает нам до конца недели снимать в этом помещении, при условии, что мы освободим правую половину торгового зала, а также кабинет директора и подвал.
— А технику нам что, возить туда-сюда? — спросил Паша Лебешев (он был оператором на этом фильме).
— Ладно, кабинет директора до конца недели в вашем распоряжении, — согласился Владимир Андреевич (так звали вице-президента фирмы «Эльвира холдинг»).
Снимали сцену: Настя показывает мальчику, как пользоваться козьей ножкой (примитивный циркуль). Сняли дубль.
— Опять комедия будет? — спросил Владимир Андреевич.
— Что-то вроде…
— А кто спонсирует?
— Госкино, но денег мало. Ищем инвестора. Рабочие начали вносить в торговый зал тяжелые коробки с каким-то оборудованием. Владимир Андреевич попросил их не шуметь. Рабочие ходили на цыпочках, но коробки ставили с грохотом.
Во время обеденного перерыва я, как всегда, ел бутерброд и пил чай в кабинете директора. Открылась дверь, заглянул Владимир Андреевич и сообщил, что приехала президент фирмы Эльвира Матвеевна Хмельницкая (название фирмы и имена условные) и хочет со мной познакомиться.
— Кажется, я ее уговорил, — шепотом сообщил он. Владимир Андреевич скрылся и через пару минут вернулся с высокой плотной женщиной в замшевом пальто.
— Здравствуйте, Георгий, как вас по батюшке?.. — спросила женщина.
— Николаевич. Садитесь, Эльвира Матвеевна. Налить вам чаю?
— Нет, спасибо, только покушала, — она села, достала из сумки пачку папирос «Беломор» и изящную золотую зажигалку. — Можно?
— Курите, — я пододвинул к ней пепельницу. Владимир Андреевич сел на стул рядом с ней.
Эльвира чиркнула зажигалкой, закурила.
— Георгий Николаевич, Владимир Андреич говорит, что вы снимаете кино типа «Джентльменов удачи» и вам нужны финансы.
— Финансы нужны. Только фильм снимаем совсем не типа «Джентльменов удачи».
— А про что?
— Могу дать сценарий почитать.
— Так расскажите, — посмотрела на часы, — только коротко.
Я рассказал сюжет.
— И это все? — спросила Эльвира после паузы.
— Все.
— Ну и что скажешь, Владимир Андреич? — обратилась она к своему вице-президенту.
— Сказка в стиле ретро. Думаю, некрасивые девочки пойдут смотреть.
— Только они и пойдут.
— Я так не думаю, — сказал я.
— Что ж, вам виднее. Ну, ладно, Владимир Андреич, пойдем, покажешь мне подвал, — она затушила папиросу в пепельнице. — Спасибо, Георгий Николаевич, извините, что побеспокоили. Всего вам. — И они ушли.
Минут через двадцать вернулись. Сели на свои места.
— Георгий Николаевич, есть кое-какие соображения. Не возражаете? — спросил Владимир Андреевич.
— Слушаю.
— Давай, выкладывай, — кивнула Эльвира и достала из сумки пачку «Беломора» и золотую зажигалку.
— Георгий Николаевич, такой вопрос: отец нашей Насти где? — спросил Владимир Андреевич.
— Мы не знаем.
— А надо сделать так: отец на зоне, авторитет, а Настю и ее мать братва от отморозков защищает. Интрига?
— Интрига.
— И к реальной жизни ближе, — сказала Эльвира. Закурила.
— А дальше Настю отморозки похищают, а друзья отца ее спасают… Ну и продажная милиция, погони, стрельба, изнасилование…
— Насилуют кого, Настю? — спросил я.
— Не обязательно.
— Старуху-колдунью?
— Да нет, это неэстетично, Георгий Николаевич.
— А вот такая идея! Давайте эту старуху сделаем вором в законе, — предложил я.
— Старуху? А что?.. Может быть, только… Эльвира Матвеевна, старуха может быть вором в законе?
— Вовик, неужели ты не сечешь, что товарищ шутки шутит? — Эльвира затушила папиросу в пепельнице. — Идем. — Они встали и пошли.
