спросил: «Что за Вяткин нас с воздуха прикрывал?» Оказалось, что и правда он, его брат Александр. Получается, что братья воевали вместе и не знали об этом. Им устроили встречу, а про этот случай написали в газете «Красная звезда». Газету с фотографией, где два брата стоят вместе, прислали родным, в деревню. Она до сих пор хранится у родственников.
После войны Александр Вяткин закончил две военные академии, получил звание генерал-майора и стал политработником. В 1969 году ушел из жизни. На его памятнике изображен самолет, который поднимается в небо…
* * *
Это — лишь несколько военных историй, которые хранятся в моей семье. Я ношу их в своем сердце, стараясь передавать следующим поколениям. Понимаю, что нынешним детям не так просто понять, что чувствовали их прадеды, когда отдавали свою жизнь за родную землю. Очень часто для молодых это просто слова, давняя история. Они не знают, что такое война. Фильмы о войне они не смотрят, книжек не читают. При этом, к сожалению, у нас как-то так принято — эксплуатировать военную тему, ничего не зная о ней. В школе преподают того же «Василия Теркина» Александра Твардовского, не слишком заботясь о том, чтобы дети не просто вызубрили стихи, а на самом деле поняли.
Поэтому я с большим сомнением и недоверием реагирую, когда маленькие дети выбирают для своих выступлений произведения на военную тематику. Мне кажется, что в этом есть некая ложь — эксплуатация темы родителями и учителями. Поэтому я против того, чтобы ребенок выходил и пафосно, как его научили, читал военные стихи, не понимая, о чем они.
Как-то меня пригласили на конкурс в Краснодар. Я обратил внимание на одного парня лет одиннадцати, Костю. Он читал военные стихи. И делал это настолько трогательно и глубоко, что я ему поверил!
Через некоторое время я поехал в Ростов, там тоже был в жюри детского конкурса. И вдруг вижу — снова он, тот самый мальчик! После выступления его мама подошла ко мне и спрашивает:
— Вы на пресс-конференции сказали, что военная тема недоступна детям. Вы действительно так считаете?
Я ей ответил, что в случае ее сына видно, что ребенок в материале, что я его видел в Краснодаре и понимаю, что он вышел на сцену подготовленным — видно, что родители правильно работали с ним, и он имеет право говорить о такой непростой теме со сцены, даже в своем юном возрасте.
Потом этот Костя пришел ко мне на мастер-класс, где я еще раз поднял тему военных произведений. А конкретно ему посоветовал, безотносительно всего остального, попробовать на сцене заменить очки на линзы, так лучше смотрится.
И тут мальчик еще раз меня удивил. Когда все разошлись с мастер-класса, подошел ко мне и протянул сломанные очки и две ржавые гильзы. И сказал, что очки он сломал специально, чтобы выступать теперь без них, раз я так ему сказал. А гильзы — дарит мне на память. Он нашел их на раскопках в Севастополе…
Я не могу вспоминать этот эпизод без слез. Потому что этот пацан перевернул меня — состоявшегося артиста, взрослого дядьку — преподал мне урок. Дал понять, что не все зависит от возраста. Главное — душа. И она всегда подскажет, как правильно.
* * *
Финал конкурса в Ростове, идет гала-концерт. Я заскочил в зал, мне организаторы шепчут, что «мой» (уже окрестили!) только что выступил блистательно. Эх, думаю, жаль, не успел.
Выхожу, а они стоят: мама, бабушка и тетя. И Костя стоит рядом — скромный, интеллигентный мальчик. Наговорили мне много приятных слов — о мастер-классе, который я провел, о том, как хорошо отнесся к их сыну…
А я в ответ рассказал одну историю…
* * *
Как-то я просыпаюсь утром. На календаре — 12 ноября. За окном — по-осеннему сумрачно и тревожно. Настроение соответствующее. Надо что-то придумать. Где-то краем уха я слышал, что сегодня в концертном зале Кремля впервые выступает с большим сольным концертом Елена Ваенга. В тот момент она уже была в моей программе.
И вот лежит Песков и лениво так думает: «А не пойти ли мне на концерт Елены Ваенги и не выступить ли на нем с пародией на нее?» Я сам себе в тот момент напоминал Обломова — этакого барина, который рассуждает сам с собой: «Хочу — не хочу…»
Набираю Кремль, редакторский отдел, прошу дать мне телефон администратора Елены Ваенги, конечно, мне его тут же дают. Звоню администратору и, не выходя из образа Обломова, произношу натурально такой текст:
— Милостивый государь, не соизволите ли вы передать трубку приме сегодняшнего вечера?
И излагаю свои мысли по поводу собственного участия в ее концерте. На что администратор мне отвечает:
— Александр, безумно приятно вас слышать, если можно, через пять минут.
В трубке слышно, что она на сцене, репетирует.
— Ну конечно, какие проблемы.
И положил трубку. Но надо знать Пескова. Я засек время. Ровно через пять минут раздается звонок:
— Александр, передаю трубку Елене.
И тут вся в эмоциях, взбудораженная, незнакомая мне лично актриса быстро говорит:
— Сань, мне некогда, Руслан (администратор) мне все передал. Значит так, я должна бежать на репетицию, сегодня мы вместе на сцену не выйдем, но у тебя есть четыре билета в партер…
А потом вдруг начинает 20 минут рассказывать мне о своих жизненных проблемах, о любви, о сынишке… И я не имею права ее перебивать, она же звезда сегодняшнего кремлевского шоу и ей же некогда…
Я ловлю ее волну, отвечаю после ее монолога:
— Любимая, я все понял, буду вечером.
— Ну и славненько.
И кладет трубку.
В назначенный час я со своим директором Р. (с которым я как раз расставался, и состояние у меня было соответствующее), постижером и водителем (моим будущим директором Александром) прибыл в Кремль.
Концерт шел около четырех часов. Это было потрясающее, великолепное шоу великой актрисы и певицы. Эмоции, которые зал получал от нее со сцены, вошли в резонанс с моими, и я несколько раз буквально выжимал платок, мокрый от слез.
Когда концерт завершился, к нам подошел Руслан и сказал, что Елена приглашает меня к себе в гримерку. Конечно, я с радостью принял приглашение.
VIP-гримерка. Прима сегодняшнего вечера полулежит в кресле. Вокруг толпится народ, яблоку негде упасть. У всех в руках стаканчики, налито. Но никто не пьет. Оказалось — ждут меня.
Я поцеловал очаровательную маму Елены, супруга и наконец смог пробраться к звезде. Наклонился к ней, чтобы поцеловать. А она шепчет мне на ухо: «Сань, налей мне
