текилы, а себе коньяка. Я так устала. Я хочу, чтобы это сделал ты».
На что я ответил:
— Маленькая моя, сейчас все будет!
И это первая наша встреча! А ощущение складывалось такое, как будто мы знакомы сотню лет!
Когда я наполнил наши стаканчики, Елена вдруг приподнялась с кресла и властным голосом объявила:
— Господа! Можно я скажу?
Гул в гримерке сразу затих, все посмотрели на виновницу торжества. Ее дальнейшую речь я запомнил на всю жизнь. Вот что сказала Елена Ваенга на банкете в честь своего первого и супер-успешного сольного концерта в Кремле:
— Дорогие мои, мне сегодня наговорили много приятных слов. Но я хочу поднять этот бокал за человека, который в меня поверил. Он, конечно, об этом не помнит, но я обязана рассказать. В моей жизни был случай. Петербург. Мне 11 лет. У меня тоненькие косички на пробор и маленькие бантики. Я пою в хоре, в большом сборном праздничном концерте со звездами. Мы поднимаемся на сцену, и нам навстречу выходит артист, который только что выступил. Почему-то среди сорока детей его взгляд находит именно меня. Он поцеловал меня в лоб и сказал: «Ты будешь великой российской певицей, запомни мои слова». И я их запомнила!
Мы стоим, молчим, слушаем и пока не понимаем, о ком речь. Елена продолжает:
— Сегодня — мой первый сольный концерт в Кремле. Я к этому очень долго шла. Но сегодня я это сделала и от всей души хочу выпить за тот поцелуй в лобик и мою веру в себя, которую вселил этот человек.
Тишина в гримерке стояла оглушительная. Она выдержала паузу, посмотрела на меня своими сумасшедшими глазами и сказала:
— Саша Песков, за тебя! Это ты сделал меня сегодня. Та девочка в 11 лет тебе поверила.
Я просто обомлел. Ведь я тоже помнил этот случай! Не знаю, что тогда на меня нашло, но я действительно среди толпы детей увидел только одно лицо — с огромными глазами и тонкими косичками…
— Так это была ты???
— Да, это я, Сань.
* * *
Иногда случаются какие-то вещи, недоступные нашему пониманию, про которые говорят — «это космос». Да это не космос, это судьба. Прошли годы, я забыл про это, а она-то помнила…
На что мама Кости воскликнула: «Поцелуйте и моего!» Я поцеловал. И я уверен, что в итоге я о нем услышу. Для меня это важно. Я хочу проверить себя — правда ли это мое чутье, то, как меня воспитали — педагоги, жизнь и люди, которые были в этой жизни.
Они, конечно, были в шоке. Попросили еще раз поцеловать Костю, а мне ведь несложно. Я уже точно знаю, что этот мальчик на сто процентов должен стать хорошим артистом, если уже в таком возрасте он так понимает и чувствует жизнь.
Ему единственному в истории этого фестиваля вручили приз — за лучшую мужскую роль. Не удивлюсь, если следующий приз ему вручат уже где-нибудь на «Оскаре». А он на церемонии поблагодарит дядю Сашу Пескова…
Надо сказать, что этот детский праздник перевоспитал и меня. Я приехал оттуда каким-то мудрым. Я начал переоценивать какие-то вещи, понимать, что и где я сделал не так, — благодаря этим детям.
Высокая кухня Александра Пескова
София Анатольевна, мама Александра Пескова:
«Мы с Сашенькой всегда вместе стряпали, еще когда в коммуналке жили, он совсем маленький был. Я пироги затею, и он рядом, сидит весь в муке, «помогает», палочки из теста катает. Положит на противень, отойдет куда-нибудь, я потихоньку палочку эту сгоревшую в ведро брошу, возвращается: «Мама, а где моя палочка?» — «Саша, да вот же она, на пироге!»
По дому всегда любил помогать, посуду мыл. Любимое дело, когда гости приходят — накрывать на стол. Мы его завхозом звали. «Завхоз, где салфетки?» А он и рад стараться: посуду носит, ложки-вилки, тарелки аккуратно расставит…»
Я с детства питал слабость к кулинарному искусству. Наверное, это от того, что я рано стал самостоятельным. Родители приучили. Яичницу я научился жарить, когда еще ходил в детский сад. В школьные годы у меня была обязанность — готовить обед для родителей, они с работы приходили обедать домой. А я как раз из школы возвращался или, наоборот, если во вторую смену учился, собирался. И к их приходу готовил обед. Мама с папой знали, что они придут, поедят, и у них еще останется время отдохнуть.
Правда, однажды я со своими кулинарными подвигами чуть не сжег квартиру. Мы жили тогда в пятиэтажке на Ленина, 21. Газа в доме не было, и посреди кухни стояла печка, которая топилась дровами. На печке была плита, а снизу — духовка. Как-то я по обыкновению начал готовить обед. Накидал дров, а в духовку не заглянул.
Я ушел в комнату, сижу, своими делами занимаюсь. Чувствую, что-то подозрительно пахнет. Рванул на кухню — а там все в дыму! Ничего не видно! Оказывается, в духовке лежали сухари. От жара они вспыхнули. Недолго думая, я взял кастрюлю с водой и прямо в эту духовку, на горящие сухари, вылил эту воду. Пожар я потушил, но печка от холодной воды треснула. Я, конечно, в панике, думаю, как же сделать так, чтобы родители не заметили?
Закрыл дверь в кухню, заткнул щели домоткаными ковриками, чтобы дым не шел в комнату, форточку открыл… И тут — папа пришел на обед. Естественно, он все увидел и понял. Взял меня за ухо молча и отвел в угол. Так я запомнил на всю жизнь, что на раскаленную печку лить холодную воду нельзя. Ну и на собственной шкуре испытал истину: все тайное становится явным.
* * *
Но от забывчивости тот случай меня до конца не избавил. Как-то я решил сварить сгущенку — думаю, моим читателям не надо объяснять, какая вкусная это вещь, если, конечно, все сделать правильно.
В общем-то, ничего сложного в этом нет, решил я. Поставил кастрюлю с банкой сгущенки на плиту и пошел к соседям — рядом с нами жила пожилая пара, они меня пускали к себе смотреть телевизор, у нас тогда своего еще не было.
Показывали что-то очень увлекательное, и я, естественно, про сгущенку начисто забыл. Вода выкипела, банка взорвалась… Папа приходит на обед — с потолка свисают сталактиты из сгущенки, сына нет… Он сразу понял, где меня искать. Пришел к соседям и тихо сказал: «Иди-ка сюда»… Взял меня за ухо и повел домой. А
