в безмолвии: ибо это корни безгрешия”.
С внутренней стороны арки: на правой стороне изображение святого Иоанна Предтечи Господня в пустыне, на левой — святого пророка Илии, сидящего возле пещеры на горе Кармильской.
На фронтоне второго этажа… образ Знамения Пресвятой Богородицы… внизу иконы начертана золотыми буквами надпись: “Образ Знамения Божией Матери”, а еще ниже: “Все упование мое на Тя возлагаю, Мати Божия, сохрани мя под кровом Твоим”.
Внизу, под аркою ворот, дугообразная начертана надпись: “Коль возлюблена селения Твоя, Господи!”.
Под карнизом Святых врат, по обеим сторонам… поясные изображения подвижников Православной Российской Церкви, преподобных отцов: с правой стороны — Варлаама Хутынского, Феодосия Тотемского, Димитрия Прилуцкого и Корнилия Комельского. С левой — Кирилла Новоезерского, Зосимы и Савватия Соловецких и Саввы Вишерского» 153.
Глава 12. Сотрудники старца Макария по изданию святоотеческих книг
Ещё до начала книгоиздательской деятельности старца Макария (около 1845 года) два оптинских монаха по благословению начальства выпустили ряд изданий. Один из них — отец Порфирий (Григоров), напечатавший краткие жизнеописания замечательных подвижников — Феодора Санаксарского (Ушакова), пустынника схимонаха Василиска, схимонаха Феодора (ученика преподобного Паисия) и некоторых других, но, главное, собравший и издавший в 1839 году письма монаха Георгия (Стратоника), затворника Задонского, с обстоятельным жизнеописанием (отец Порфирий начинал иноческий путь в Задонском Богородичном монастыре). Книга эта потом переиздавалась много раз, и ее весьма ценили монахи, например святитель Игнатий (Брянчанинов), который писал в апреле 1840 года: «Не была ли у вас в руках книжка писем задонского затворника Георгия? Вот духовный писатель, ушедший далеко от всех духовных писателей нашего времени. <…> Писал он многим, к нему расположенным, особам, письма, которые по смерти его собраны, сколько можно было собрать, и напечатаны. С пера его текут струи благодатные… Книжка сия сделалась одною из моих настольных» 154.
Составитель книги хорошо знал затворника Георгия. Он, то есть составитель (монах Порфирий), — бывший артиллерийский офицер, дворянин. Годы его жизни: 1803–1851 (похоронен в Оптиной пустыни). Незадолго до своей кончины он, по благословению старца Макария, показывал Оптину пустынь и скит Н.В. Гоголю. Объяснения его пришлись по душе великому православному писателю.
Одновременно с отцом Порфирием выпустил свои первые книги иеромонах Иоанн (Малиновский; 1763–1849): «Доказательства о древности трехперстного сложения и святительского именословного благословения» (Москва, 1839); «Дополнения к доказательствам о древности трехперстного сложения» (там же, тот же год). В дальнейшем вышли еще четыре его книги. Они все направлены против раскольнических мудрований и благословлены были для печатания Московским митрополитом Филаретом.
«Ныне эти книги имеют только историко-библиографическое значение, но в свое время в таком краю, как Калужский, где раскол свил такое прочное гнездо, эти книги были очень полезны, написанные притом человеком, бывшим некогда в расколе. В историко-бытовом же отношении интересна собственно первая книжка (здесь имеется в виду книга “Дух мудрования некоторых раскольнических толков”, написанная в 1837 году — Сост.), где старцем Иоанном описывается его жизнь в расколе и те несчастия, какие ему привелось перенести от раскольников, когда он задумал перейти в общение с Православною Церковью» 155.
Иеросхимонах Иоанн (Малиновский) скончался на восемьдесят седьмом году жизни 4 сентября 1849 года. Он родился 2 мая 1763 года в деревне под Нижним Новгородом и был крещен православным священником. Пяти лет остался круглым сиротой. Рос и воспитывался он в чужой старообрядческой семье и семнадцати лет удалился в раскольнический скит в Керженских лесах. От раскольников же был и пострижен в монашество с именем Исаакий. Однако Господь не давал его душе успокоиться: он почти с самых первых шагов на старообрядческой неверной стезе начал чувствовать «сердечное томление и скуку» и раздражение от шумных споров (порой с дракой) сектантов. В 1790 году он начал ходить по православным обителям России, беседуя с монахами и все более убеждаясь в правоте Православия. Вернувшись, он попытался бывших своих собратий-старообрядцев убедить в неправоте их воззрений, но беседа окончилась тем, что отец Исаакий был избит едва ли не до полусмерти. В 1808 году он поступил в единоверческий Корсунский монастырь Екатеринославской епархии, где в 1810 году рукоположен был в иеродиакона и вскоре в иеромонаха епископом Платоном.
В 1820 году отец Иоанн переместился в Балаклавский православный монастырь и летом нес обязанности священнослужителя на кораблях Черноморского флота. В 1825 году перешел в Александро-Свирский Троицкий монастырь; в 1828 году митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский Серафим направил его с несколькими иеромонахами в Старорусскую духовную миссию для обращения из раскола военных поселян. Через год он поселился в киновии Александро-Невской Лавры и с этой поры, чувствуя уже упадок сил по старости, начал проситься на покой, в уединение, и именно в Козельскую Введенскую Оптину пустынь. Он прибыл в Иоанно-Предтеченский скит в августе 1834 года. 1 октября 1836-го в скитском храме пострижен был игуменом Моисеем в схиму с наречением имени Иоанн. При пострижении отдан под руководство старца Леонида.
Калужский владыка, преосвященный Николай, нередко присылал к отцу Иоанну для увещания упорствующих в своих заблуждениях старообрядцев. Для этой же цели посылаем был отец Иоанн в город Сухиничи. Будучи крайне нестяжательным, он даже книг своих не имел ни одной, а пользовался скитской библиотекой. Характер его был весьма мирным, речь тихой. Братия с любовью относилась к нему, убеленному благолепными сединами старцу. В 1848 году он начал чувствовать некую болезнь в груди (дыхание его стеснялось). Его часто видели сидящим у могилок… На вопрос, что это он так часто сидит здесь, он отвечал: «Да, эдакая право-да, прошу отцов, чтобы приняли меня в сообщество свое». Молитвенного правила и в предсмертной болезни не оставлял. 4 сентября 1849 года он, лежа, разговаривал с услужавшими ему в болезни братиями, рассказывая о том, как умирали некоторые знаемые им благочестивые архиереи и монахи-подвижники… Среди беседы он вдруг умолк и душа его отлетела ко Господу.
Жизнеописатель его, архимандрит Леонид, заканчивает его житие следующими словами: «Мир тебе, незабвенный старец! Неленостно ты потрудился в изыскании спасительной истины и, обретши ее, принял и терпеливо нес благое и легкое иго Христово, оставив нам пример добродетелей: смиренномудрия и непритворной простоты с блаженною кротостию и незлобием, и уснул с покойною совестию, в надежде исполнения непреложного обетования, данного Сладчайшим Искупителем нашим Иисусом Христом: Приидите ко Мне вси труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы (Мф.11:28)» 156. В «Московских Ведомостях» за 8 ноября 1849 года в № 134 был помещен обширный некролог, составленный оптинцами — Петром Григоровым, рясофорным
