монахом, и другими скитянами по благословению митрополита Филарета Московского. Писали и исправляли некролог также старец Макарий и настоятель обители отец Моисей. Некролог полностью вписан в Летопись скита за 1849 год.
Старец Макарий, считая полезными книги отца Иоанна, думал, однако, об изданиях другого рода: до сей поры оставались в рукописном виде многие святоотеческие писания. Больших трудов стоило монаху их добыть, хотя что-нибудь из них. Купить было также нелегко — рукописные книги стоили весьма дорого. Кто имел возможность, тот переписывал сам и авву Дорофея, и Иоанна Лествичника, и других святых отцов, учителей монахов.
Еще живя в Площанской пустыни, отец Макарий у своего наставника схимонаха Афанасия брал и переписывал по его благословению святоотеческие труды, переведенные с греческого языка на церковнославянский преподобным Паисием. Так собралась со временем у него рукописная библиотека, где были копии с исправленных преподобным Паисием старинных славянских переводов писаний святых отцов — Макария Великого, Иоанна Лествичника, Варсануфия Великого и Иоанна Пророка, а также переведенных отцом Паисием с греческого книг преподобных Максима Исповедника, Феодора Студита, Григория Паламы и других наставников монашеской жизни. Рукописные книги были и у настоятеля Оптиной пустыни отца Моисея, и у брата его отца Антония. Остались, вероятно, таковые и от покойного старца Леонида. Находились аскетические рукописи и у мирян, например у Н.П. Киреевской, духовной дочери отца Макария. Казалось, только бы иметь средства… Но не так просто было это великое дело начать.
Духовным регламентом, изданным при Императоре Петре I, печатать книги духовного содержания поручалось Синоду. К концу XVIII века книги православного направления стали редки. В 1817 году образовано было Министерство духовных дел во главе с князем А.Н. Голицыным (до этого бывшим обер-прокурором Синода), в подчинение которого вошел Святейший Синод Православной Церкви — наряду и в одинаковых правах с такими учреждениями, как Евангелическая консистория, Католическая коллегия, Духовное управление армян и прочие такие же. Все это «объединилось» в Министерстве духовных дел. Голицын не сочувствовал Православию, более того — «все, связанное с инославием, находило полную поддержку у Голицына, который прикрывал даже своим авторитетом хлыстовские радения, устраивавшиеся Татариновой. Не препятствовал он и распространению скопческой литературы Кондратия Селиванова. Главные посты в Библейском обществе заняли масоны А.Ф. Лабзин (директор) и В.М. Попов (секретарь). Голицын запрещал духовной цензуре пропускать печатание книг, порицающих вредные сочинения» 157. Россию наполнили многочисленные искатели счастья из европейских стран — католики, протестанты, масоны. Все более и более издавалось книг мистического толка, сочиненных западными писателями и проповедниками. Это был очень сильный натиск иноверия на русскую жизнь. Библиотеки дворян были набиты инославными и вообще иноязычными книгами. Образованное общество в массе своей отвернулось от родного Православия, прельстившись «свободами» западного образа жизни. Бог, однако, поругаем не бывает. Он воздвиг немногочисленных, но сильных борцов с этим злом. Один лишь архимандрит Фотий (Спасский), аскет, подлинный раб Божий, нанес с Божьей помощью такие по нему удары, что в результате Император Александр I закрыл Министерство духовных дел, Библейское общество 158, масонские ложи и выдворил из России иезуитов, открывших здесь свои пансионы и колледжи. Это произошло в 1822–1924 годах.
Если вспомнить, что через год произошло восстание декабристов, то ясно станет, где его корни. Отметим здесь, что после подавления этого бунта молодой Император Николай Павлович сам еженощно допрашивал арестованных, обходился с ними внимательно, хотя и строго, и большинство из них расположил к себе. Письма и записки сосланных в Сибирь и воевавших на Кавказе простыми солдатами декабристов свидетельствуют о том, что многие из них покаялись, вернулись в лоно Православной Церкви, стали патриотами Святой Руси (об этом историки всегда умалчивали, как и о предсмертном покаянии Рылеева и Муравьёва-Апостола, о котором свидетельствовал их духовник протоиерей Пётр Мысловский, о чем говорили и их последние письма, полные веры в Промысл Божий).
Вот только к 1840-м годам пришло время для великого дела — издания святоотеческих православных книг. Благому начинанию оптинцев помог благоволивший к старцам Московский митрополит Филарет, член Святейшего Синода: он взял на себя ответственность за эти издания и благословил издателей. Нашлись и благочестивые помощники из мирян: в Петербурге А.С. Норов, министр народного просвещения, ученый путешественник по православному Востоку (пять томов составили его замечательные записки); в Москве патриоты и славянофилы М.П. Погодин (историк, писатель, профессор Московского университета), С.П. Шевырёв (поэт, критик, тоже профессор), М.А. Максимович (писатель и профессор), духовный писатель А.Н. Муравьёв, С.А. Бурачок (издатель журнала «Маяк»), Т.И. Филиппов (литератор), В.И. Аскоченский (писатель, издатель журнала «Домашняя беседа»). Но наиболее существенную помощь оказывали старцу Макарию его духовные чада супруги Иван Васильевич и Наталья Петровна Киреевские. В скиту сотрудниками старца Макария по изданию книг стали послушник Леонид (Кавелин, будущий церковный писатель и наместник Троице-Сергиевой Лавры в сане архимандрита), иеромонах Амвросий — будущий преподобный старец, монах Ювеналий (Половцев, впоследствии архиепископ Литовский и Виленский), послушник Павел (впоследствии иеромонах Платон). Не остался в стороне от этого дела и настоятель Оптиной пустыни отец Моисей.
Отец Леонид (в миру Лев Александрович Кавелин) поступил в скит Оптиной пустыни в 1852 году. Он уже был духовным чадом старца Макария и автором изданного в 1847 году «Исторического описания Козельской Введенской Оптиной пустыни и состоящего при ней скита св. Иоанна Предтечи» (впоследствии несколько раз переиздававшегося с дополнениями). Он был из дворян Калужской губернии, — имение Кавелиных находилось в Козельском уезде, в деревне Грива 159, недалеко от Оптиной. Лев Александрович родился 22 февраля 1822 года. Семья Кавелиных была глубоко религиозной, особенно мать, Мария Михайловна, двоюродная сестра адмирала П.С. Нахимова (также калужского дворянина). Отец — храбрый офицер, честный и также глубоко верующий человек. Юноша окончил 1-й Московский кадетский корпус, потом служил в гвардейском Волынском полку, стоявшим под Петербургом, в Ораниенбауме.
У молодого офицера были литературные и исторические интересы. Он начал писать. Его материалы начали появляться в «Иллюстрации» Башуцкого и в «Маяке» Бурачка — это были повести, рецензии, стихи. Будучи знакомым с иноками Оптиной пустыни, он способствовал публикации их писаний, например келейных записок отца Павла (Тамбовцева) под названием «Вопросы ученика и ответы старца» (это были ответы старца Леонида). Написал и напечатал в «Маяке» рецензию на книгу отца Порфирия (Петра Григорова) «Жизнь и подвиги схимонаха Феодора» (Москва, 1839). Кавелин изучает историю Оптиной, историю старчества, его все более интересует история церковная. По благословению архимандрита Моисея и старца Макария он начал трудиться над упомянутым выше «Историческим описанием…». Ему помогал Пётр Григоров, показывавший и рассказывавший ему обо всем, что составляло историю монастыря по настоящий день.
