Ну вот взять писателя Сорокина. Он пишет всё время про говно, но дома у него вряд ли стоят везде тарелочки с этим самым говном. Скорее наоборот – писатель Сорокин наверняка ходит по дому в вишнёвом бархатном халате, курит сигары из деревянного футляра и увлажняет свою бородку не говном вовсе, а дорогостоящей какой-нибудь буржуазной притиркой. Вот если бы зрителю было наверняка известно, что писатель Сорокин поперхнулся ложкой жидкого говна и умер, он бы относился к нему совсем по-другому, а так – дрянь, а не Сорокин, наёбка одна и пиздёж. Ну или главный наркоман и порнограф Баян Ширянов – он мало того, что не употребляет наркотиков, он ещё выходит курить на лестницу и не выпивает за один раз более поллитра пива.
Однажды в гостях я беседовал с одной известной рок-музыканткой о творчестве певца и композитора Сергея Шнурова. «Да хули там Шнур, – сморщилась рок-музыкантка, – он везде ходит с бутылочкой виски и как-будто из неё всё время отхлёбывает, а на самом деле просто так – прикладывает к губам».
Я вот не понимаю, зачем это нужно делать. Нет, я всё хорошо понимаю про имидж там, хуимидж, бабло, всё такое, но всё равно не понимаю, вот хоть зарежьте.
Всегда удивительно, когда какой-нибудь человек ждёт оценки своего труда от кого-то другого.
Ну, печник там или плотник понятно почему ждёт: если его труд не понравился другим людям, то и не получит он свою поллитру или на сколько они там договаривались.
А вот композитор? Или нет, писатель – про писателей я лучше знаю. Нахуя ему чьё-то мнение? В издательстве ему и так денег заплатят – все знают, что в издательствах никогда никаких книг никто не читает, потому что ебануться можно, если все их читать. Так зачем ему?
Ведь если он сам знает, что написал хорошую книжку, то пусть хоть миллион идиотов соберётся у него под окном и будет скандировать «ГАВ-НО!!! ГАВ-НО!!», он будет стоять за тюлевой занавеской, скрестив на груди руки, и только усмехаться: не для таких людей как вы это писано! А может быть даже и вовсе не для людей!
Зато если он написал хуёвую книжку, то ему страшно интересно, что про неё думают другие: вдруг кто-нибудь да не заметил, что это хуёвая книжка? Кто их, этих читателей, знает? А вдруг их много и все они уважаемые люди?
Потому что себя-то наебать просто, нет вообще ничего проще, чем наебать самого себя. Но там же ещё что-то сидит и бубнит монотонным голосом без знаков препинания: гав-но гав-но гав-но. И жрать (чтобы сказать: «а не дам, пока не заткнёшься») не просит и вообще ничего ему не надо – бубнит. А вот если сто тысяч уважаемых людей скажут, что не говно, то оно, может быть, и не начнёт кричать ура, но тоже скажет: «ну ладно-ладно, не говно. Так себе, конечно, но ничего, сойдёт». И заткнётся.
И будет тогда всем до единого хорошо и приятно.
Я вовсе ничего не имею против того, что называется попса. Более того, я чрезвычайно приветствую её существование, будь то Гелена Великанова, Вадим Мулерман или девушка глюкоза.
Проблема же кинофильма ночной дозор состоит в том, что это Ненастоящая Попса.
Ну я не знаю, какой привести пример.
Ну вот, скажем, в классе где-то в шестом у нас за очень большую ценность считались обёртки от американских жувачек, особенно если они были с микки-маусом. Человек, обладающий десятком таких обёрток, был очень уважаемым человеком. Мне же взять этих обёрток было негде – никакой брат у меня не служил в группе советских войск в Германии, откуда они обычно и привозились. Ну и тогда я решил изготовить такую обёртку сам. Я потратил часов наверное восемь, вырисовывая самым тонким пёрышком эту обёртку. Я очень старался, потом я ещё намазал её пластмассовым клеем, чтобы блестела и согнул в нужных местах, чтобы как будто когда-то внутри этой бумажки была жувачка. Лёг спать, думая о том, что завтра выменяю эту бумажку на Настоящую.
А утром посмотрел – нет, всё равно это Ненастоящая, и ни на что её выменять нельзя, потому что в лучшем случае получишь ты за эту бумажку в морду, несмотря даже на то, что вложил в неё совершенно честно целую огромную кучу старания и усердия.
Есть какие-то штуки, которые делаешь просто так. Не для Вечности, не за деньги, ни для чего, просто нравится.
За эти штуки, как это ни удивительно, тоже однажды платят деньги. Помню своё изумление, когда ещё в прошлом веке получил вдруг по почте перевод на четыреста рублей за рассказ про Гитлера, опубликованный в журнале магазин. Ну, приятно конечно. Типа ни за что, просто так дали.
То есть всё, что ты делаешь с удовольствием, неважно что – лапти плетёшь из бересты или лепишь из говна фигурки, всё оно рано или поздно так или иначе оплачивается. Но чаще поздно, то есть не сейчас. А за квартиру платить надо сейчас. И жрать чего-то надо прямо сейчас, и сигареты кончились.
И тогда ты делаешь такую работу, за которую деньги платят сейчас. Делаешь календарик с кошечкой, обложку для старушечьих мемуаров, переводишь про лоцманские буи в охотском море. Но делаешь ты это очень плохо, и все тобой недовольные, и сам ты тоже страдаешь, и в общем все несчастные. И денег этих хватает ровно на то, чтобы как раз заплатить за квартиру, купить пищи и сигарет. А на то, чтобы купить себе хотя бы пару месяцев, не говоря уже про лет, свободы, чтобы заниматься тем, чем хочется, – нихуя не хватает.
Поначалу кажется, что всё это можно совмещать: с девяти до шести сидеть в офисе, а потом плести прекрасные лапти, и какое-то время это даже получается, а потом вдруг нет. Потом вдруг оказывается, что после того, как ты наделал кошечек и собачек, единственное, что ты можешь сделать – это купить пива и тупо хуячить фашыстов в игре вольфенштейн.
И тогда надо чего-то решать. Чего-то решать блядь надо.
Я задумался о печальном этом вечном конфликте между работодателем и исполнителем. Точнее, о частном случае этого конфликта: между издателем и автором (извините, если вас это не касается).
Вот издатель решил издать книгу. По какой-то причине он находит самого ленивого и пьяного мудака и именно с ним затевает издательский процесс.
Закуплена бумага, офсетные машины смазаны солидолом, работники вызваны из отпусков, согласованы презентации и подготовлены сети распространения. Задействованы сотни людей (у всех семьи, и детям на зиму ещё не куплены тёплые шубки).
«А не получилось, – говорит автор (пьяный, хихикает). – Я в печке сжёг».
Но издатель-то? Он же трезвый практический человек. У него есть тысячи долларов, работники, печатные машины, он что, этого автора не видел, что ли? Под рукой у него всегда есть миллионы людей, которые всё сделают качественно, точно в срок, в нужном объёме и на заданную тему. Нахуя ему, спрашивается, нужен этот мудак?
