В этих налетах участвовало немногим более 50 советских самолетов, а было уничтожено 55 вражеских - результат действительно великолепный. Примечательно и то, что мы не потеряли ни одной машины. Удачно действовали и летчики Краснознаменного Балтийского флота, громившие вражескую авиацию на аэродромах под Малми, Пярну и Виндавой{119}.
В это время мы начали менять тактику наших ударов по немецким аэродромам. Опыт июльских боев показал, что налеты небольшими группами бомбардировщиков со средних и больших высот недостаточно эффективны и связаны со значительными потерями. Правда, в первый же месяц нам удалось нанести вражеской авиации на земле весьма ощутимый урон. В основе успеха было мужество и мастерство ленинградских летчиков, которые даже на устаревших, имевших недостаточное оборонительно-стрелковое вооружение машинах прорывались к местам базирования вражеской авиации. Кроме того, успеху наших ударов по аэродромам противника содействовали и внезапность налетов, и в определенной степени беспечность противника.
Уверовав в свою мощь, гитлеровцы в первые недели совсем не маскировали боевую технику и сажали авиацию очень плотно - по 80 - 100 самолетов на один аэродром - и почти не прикрывали ее зенитной артиллерией. Недостаточным было и истребительное прикрытие, и тоже по причине самонадеянности фашистов, посчитавших после своих успехов в Прибалтике, что и ленинградская авиация не сможет оказать им серьезного сопротивления.
Все это, конечно, облегчало и упрощало нам борьбу с авиацией противника на земле. В такой ситуации для наших бомбардировщиков основной трудностью были прорывы через вражеские истребительные заслоны, действовавшие в полосе фронта и на некотором удалении от него. Но когда немцы основную массу своей истребительной авиации начали сажать на ближние к фронту аэродромы, продолжительность пребывания в воздухе и число вылетов вражеских истребителей быстро увеличились, и противник все чаще стал перехватывать наши бомбардировщики. Мы начали нести столь большие потери, что были вынуждены почти совсем прекратить дневные налеты на вражеские аэродромы. Надежно же прикрывать свои бомбардировщики истребителями нам не позволяли наши возможности.
К началу боев на ближних юго-западных подступах к Ленинграду в составе ВВС Северного фронта осталось всего 759 боевых самолетов. Но непосредственно под Ленинградом действовало 592, в том числе 75 бомбардировщиков, 119 истребителей новых типов и 398 старых. Гитлеровцы же только на ленинградском направлении имели 1200 боевых машин: 700 бомбардировщиков, 400 истребителей и 100 разведчиков. Да со стороны Карельского перешейка действовало свыше 200 самолетов финских ВВС. Соотношение сил в воздухе было примерно 2,5:1 в пользу противника{120}.
Вот тогда мы и начали менять формы и методы борьбы с авиацией противника на аэродромах - основным оружием ее сделали истребители. Но история мировой авиации еще не имела опыта такого применения истребителей, и, естественно, тут нам пришлось самим создавать новую тактику действий по вражеским аэродромам, причем, в процессе боев. Так появились на свет штурмовые комбинированные авиагруппы, состоявшие из истребителей разных типов. Но наиболее удачные сочетания боевой техники в этих группах мы нашли не тотчас. Вначале включали в группы даже СБ. Но СБ из-за недостаточной скорости мешали маневру истребителей, и мы вскоре отказались от бомбардировщиков.
Наиболее типичный состав штурмовой комбинированной авиагруппы был такой: И-153 с бомбами, И-16 с пушками и эресами, МиГ-3 с эресами, МиГ-3, ЛаГГ-3 и Як-1 без эресов. Такой состав группы обеспечивал наилучшее взаимодействие в ней экипажей и наибольшую эффективность огня.
В свою очередь такая группа делилась на ударную и прикрывающую. Ударная комплектовалась из самолетов, вооруженных пушками, бомбами и эресами, прикрывающая - из истребителей только со стрелковым вооружением. Первая наносила основной удар и вела атаки с бреющего полета или с пикирования и обязательно с разных направлений, вторая прикрывала первую с воздуха и затем добивала врага на земле и на взлете.
Штурмовая комбинированная группа, пройдя экзамен на зрелость в августовских боях, прочно укрепилась в боевой практике ВВС нашего фронта и долго еще отлично служила ленинградским летчикам. Подобный метод борьбы с авиацией на аэродромах оказался столь эффективным, что вскоре и немцы все чаще начали использовать для этой цели свои легкие и тяжелые истребители, в основном двухмоторный истребитель-штурмовик Ме-110.
Все возраставшая угроза Ленинграду вынуждала нас непрестанно искать наиболее действенные и отвечавшие обстановке формы и методы борьбы с вражеской авиацией.
Командование ВВС фронта совсем не устраивала разобщенность в действиях авиации. Хотя, как я уже сказал в предыдущей главе, и командующий ВВС КБФ генерал М. И. Самохин и, и командир 7-го иак ПВО полковник С. П. Данилов во всем шли нам навстречу и согласовывали свои планы с нашими, тем не менее ведомственное разделение авиации усложняло ведение борьбы с воздушным противником в целом. Как бы Самохин, Данилов и я ни понимали всю тяжесть обстановки под Ленинградом и ни стремились теснее увязывать свои планы, все же быстро добиваться полной согласованности во взаимодействиях авиации, ее наиболее экономного и эффективного применения удавалось далеко не всегда. Кроме того, сами согласования отнимали немало времени. А часто обстановка складывалась так, что самое незначительное промедление в постановке боевых задач летчикам грозило тяжелыми последствиями. Нередко мешала нашей в общем-то дружной работе и неизбежная в любом деле разница в оценке ситуаций. И я задумывался о подчинении всей ленинградской авиации единому командованию. Однако события на фронте так заматывали, а командование фронта было столь занято своими делами, что я никак не мог найти время для серьезного разговора на эту тему с вышестоящим начальством. Помимо того, проведение в жизнь такого значительного мероприятия зависело в конечном счете от Ставки Верховного Главнокомандования.
Как я писал, мы у себя в Ленинграде уже в июле начали вносить коррективы в управление фронтовой авиацией. Обстановка диктовала дальнейшие шаги в области централизованного руководства Военно-Воздушными Силами. Очередной такой шаг был сделан. К 20 июля, войдя в соглашение с командованием ВВС КБФ и 2-го корпуса ПВО страны, которому оперативно подчинялся 7-й иак, мы разработали и приняли к осуществлению единый план боевых действий всей ленинградской авиации. Согласно этому документу, вся территория, прилегавшая к Ленинграду с севера, запада и юга, в границах фронта и в оперативной глубине противника была разделена на зоны разведки и уничтожения вражеской авиации на земле и в воздухе. Авиация 7-й и 23-й армий, фронтовой группы, КБФ и 7-й иак получила свои строго очерченные зоны.
