Он бранит его за неумение защищать себя в жизни. Неистовому Вивекананде, всегда готовому идти против неприятеля и уничтожить обидчика, Рамакришна предписывает забвение обид и кротость. У учеников «героического типа» он допускает некоторые слабости, которых не разрешает слабым, ибо первые не могут быть задеты ими надолго. С безошибочным тактом он всегда умеет рассчитать силы противодействия каждого существа.
Можно было бы думать, что человек, живущий в постоянном контакте с Абсолютом, вне норм, регулирующих течение обычной жизни, не способен охватить тысячи оттенков повседневных поступков и направлять их. У Рамакришны как раз наоборот. Освободившись от цепей Видимости, он стремится прежде всего снять с себя шоры всех предрассудков, всякого фанатизма, всякой узости сердца и ума, и, не встречая больше помех свободному и открытому взгляду, он судит обо всем и обо всех с добродушным здравым смыслом. Удивление вызывают его сократовские беседы. В них он моментами ближе к Монтеню и Эразму, чем к Галилеянину. Их ироническая проникновенность, их веселый юмор производят освежающее впечатление. Тем более ценны они в этой жгучей Бенгалии, для этих юных, всегда возбужденных умов. Я приведу два чудесных примера, две притчи – о Слоне и о Змее. В одной Рамакришна с очаровательной иронией предостерегает своих учеников от двух противоположных крайностей – от насилия и от абсолютного непротивления. В другой же он как бы иронизирует сам над собой. Он постиг опасности аморализма и индифферентизма в поступках, могущих вызвать в этих молодых возбужденных умах внезапный ослепительный удар познания вездесущего бога; он насмешливо измеряет степень его присутствия в нас и вокруг нас, иерархию его форм и проявлений.
В одном лесу жил отшельник, у которого было много учеников. Однажды он поучал их, говоря: «Бог – во всех вещах, и потому мы должны с обожанием склонять голову перед всеми предметами мира». Случилось, что один из его учеников пошел за дровами для жертвенного огня. Вдруг он услышал крик: «Посторонитесь! Посторонитесь! Вот приближается бешеный слон!» Все тотчас же убежали, кроме него. Он рассуждал так: «Слон – это бог в одном из его видов, зачем же я стану спасаться?» И он остался там, где был, поклонился слону, как богу, и начал петь ему хвалу. Вожак надрывался: «Спасайся же! Спасайся!» Но ученик не хотел двинуться ни на один шаг. Слон схватил его хоботом и далеко отбросил. Несчастный юноша, совершенно оглушенный, помятый, окровавленный, остался недвижим… Учитель узнал об этом. Он прибежал вместе с другими. Они отнесли его в дом и ходили за ним. Когда он пришел в себя, они спросили его: «Почему же ты не посторонился, когда услышал крики вожака?» Юноша ответил: «Учитель учил нас, что бог открывается в каждой его твари. Я считал слона богом и не хотел двинуться с места». Тогда его гуру сказал: «Мой сын, конечно, верно, что этот приближающийся слон был богом. Но разве бог-вожак не предупреждал тебя, уговаривая стать в сторону? Правда, что бог проявляется во всем. Но, если он проявился в слоне, почему же не проявился он так Же или в большей степени в вожаке? Скажи же мне, почему ты не послушался предостерегающего тебя голоса?»[293]
А вот лукавая беседа учителя с молодым Вивеканандой.
Учитель (улыбаясь). Что ты об этом думаешь, Нарендра?[294] Люди, живущие в миру, часто судят строго о тех, кто посвящает себя богу. Когда слон идет своей дорогой, множество собак и других животных всегда бегут за ним, визжа и лая. Но он прикидывается, что не слышит их, и продолжает свой путь. Предположи, мой мальчик, что люди говорят о тебе дурно за твоей спиной. Что ты сделаешь?
Нарендра (с презрением). Я сочту их уличными собаками, лающими на меня!
Учитель (смеясь). Нет, мое дитя, никогда не следует заходить так далеко. Знай, что бог живет во всех вещах, одушевленных и неодушевленных. Значит, все должно быть предметом нашего внимания. В наших сношениях с людьми все, что мы можем сделать, – это стараться бывать в обществе хороших и избегать общества злых. Правда, что бог даже в тигре. Но из этого не следует, что мы должны броситься к нему на шею и прижать его к сердцу.
(Ученики смеются.)
Нарендра. Не оставаться же спокойным, если мерзавцы оскорбляют нас?
Учитель…На одном поле, где маленькие пастухи стерегли скот, жила страшная ядовитая змея. Однажды святой отшельник проходил мимо. Дети подбежали к нему и закричали: «Святой отец, не проходи здесь, берегись змеи!» «Дети мои, – сказал святой старец, – я не боюсь вашей змеи. Я знаю такие молитвы, которые защищают от всякого зла». Говоря это, он продолжал свой путь… Змея видит его и приближается, поднимая голову. Святой отец шепчет заклинания, и змея падает к его ногам, бессильная, как земляной червь. «Почему же ты так живешь, причиняя зло другим? – сказал святой отец. – Я тебе назову священное имя (господа), и ты будешь повторять его и научишься любить бога; в конце концов ты увидишь его, и желание делать зло покинет тебя». Он шепчет на ухо змее священное имя. Змея склоняет голову и говорит: «О учитель, что я должна сделать, чтобы достигнуть спасения?» «Повторяй священное имя, – сказал святой отец, – и не делай зла ни одному живому существу. Я приду посмотреть, как ты ведешь себя». И, сказав это, святой отец удаляется…
Прошли дни. Маленькие пастухи заметили, что змея перестала жалить. Они бросали в нее камни. Один из мальчишек схватил змею за хвост и стал вертеть ее над головой, потом несколько раз ударил ее о камни. Змея потеряла много крови, ее оставили, думая, что она мертва. Ночью она пришла в себя, тихо-тихо притащилась к своей норе; все тело у нее было разбито. Через несколько дней она превратилась в скелет. Боясь детей, она выходила только ночью. После посещения ее брахманом она перестала причинять зло божьим тварям. Она старалась жить кое-как, питаясь листьями и разными сухими травами.
Святой отец возвратился. Он смотрел во все стороны и искал змею. Дети сказали ему, что ее больше нет в живых. Брахман удивился: он знал, что имя господне, повторяемое змеей, имело духовную силу сделать смерть невозможной до разрешения проблемы жизни, то есть до лицезрения бога. Он принялся за поиски и несколько раз позвал змею по имени. Змея вышла из своей норы и склонилась перед своим наставником. Завязался диалог.
Святой отец. Ну! Как живешь?
Змея. О учитель! Благодарю вас. Милостью божьей живу очень хорошо.
Святой отец. Почему же от тебя остались только кожа да кости? Что случилось?
Змея. О учитель, слушаясь вашего приказания, я старалась не причинять вреда никакой твари. Я питалась листьями и прочими травами. Поэтому возможно, что я исхудала.
