Вот и восемьдесят пятая параллель. Но облачность, идя на посадку, начинает пробивать лишь самолет Алексеева. Мазурук продолжает полет - произошла ошибка в расчетах и бензина до Рудольфа у него должно хватить.
Где- то под нами, под облачностью, сидит на льдине Р-5, мы аккуратно получаем от него метеосводки. Отлично слышен радиомаяк Рудольфа.
Погода на Рудольфе неустойчивая: на купол периодически наползает туман. Неужели Арктика опять попытается сыграть с нами злую шутку? Нет, сквозь разрывы в облаках видим аэродром! Один за другим совершают посадку четырехмоторные гиганты. Мы снова дома…
Красные крылья над Арктикой
Дома… На смену умыванию снегом пришла жаркая баня. Торопливый, на корточках, при двадцатиградусном морозе, «прием пищи» из концентратов, которую готовили по очереди незадачливые кулинары-самоучки, сменился прекрасно приготовленными завтраками, обедами и ужинами в теплой кают-компании. Койка с белоснежным хрустящим бельем в теплой комнате заменила «прохладный» спальный мешок. И мы с наслаждением пользуемся этими маленькими радостями жизни, без особого сожаления вспоминая, что снег-то был все же полюсный и пища готовилась - на полюсе, и спальный мешок был разостлан в самолете, находящемся - тоже на полюсе.
Впрочем, мы знаем, что пройдет очень немного времени и от изнеживающего тепла, от изысканных блюд и накрахмаленного белья нас снова потянет к новому, неизведанному и, может быть, нелегкому и в этом смысле мы не будем так уж здорово отличаться от большинства наших соотечественников, строителей первых советских пятилеток…
На льдину к Алексееву вылетает самолет Головина: везет горючее. Вскоре оба возвращаются.
Экспедиция готова к отлету в Москву. Но нет погоды - снова и в который раз! А аэродром раскисает с каждым днем все больше. В Амдерме, где самолеты должны сменить лыжи на колеса, снега становится все меньше. Еще день-два - и экспедиция надолго застрянет на Рудольфе.
Но вот наступает 15 июня. Прощаемся с экипажами трех четырехмоторных кораблей и разведчика, со Шмидтом, Шевелевым, Дзердзеевским, корреспондентами газет Бронтманом и Виленским и кинооператором Трояновским. Самолет Мазурука остается на Рудольфе для оказания папанинцам помощи при необходимости. Остаюсь и я для выполнения своей основной задачи - вместе с коллективом связистов базы обеспечивать надежную радиосвязь с дрейфующей радиостанцией.
Один за другим взлетают самолеты и берут курс на юг. И вот мы их уже не видим. Но долго еще не расходимся и смотрим вслед улетевшим товарищам…
Через несколько часов с радостью принимаем сообщение о благополучной посадке самолетов в Амдерме, а 25 июня - сообщение о посадке в Москве и торжественной встрече участников воздушной экспедиции. Мы, признаться, немного завидовали нашим товарищам, потому что встречали их, как позднее встречали первых космонавтов…
Непривычно, тихо и пустынно становится на Рудольфе. Но ощущается это недолго, потому что продолжается на базе размеренная, подчиненная определенному распорядку жизнь - такая же, как на всех полярных станциях.
Ведется научная работа. Механики ремонтируют транспорт. Поселок прибирается и благоустраивается, ремонтируются постройки. Экипаж Мазурука ездит на аэродром, очищает машину от снега и льда, держит самолет в полной готовности. Радисты держат связь с дрейфующей станцией и Диксоном, а через него - с Большой Землей.
* * *
Диксон. В 1915 году тут была построена небольшая по нынешним понятиям радиостанция. До поры до времени она вполне отвечала своему назначению.
Однако пришло время, когда в арктическом эфире появились сигналы многочисленных новых радиостанций: началось освоение Северного морского пути. Масштаб работ, ведущихся во имя этой важной народнохозяйственной задачи, нарастал с каждым годом, и наступил момент, когда небольшая радиостанция уже не могла справляться с обработкой растущего, как снежный ком, потока информации. И тогда…
В августе 1934 года почти одновременно к острову подошли лесовоз из Архангельска и буксир с баржей из Игарки. Они везли оборудование для радиоцентра и электростанций, заранее заготовленные детали для сборки жилых домов, технических зданий и радиомачт, уголь, горючее для двигателей, продовольствие. Сошли на берег озабоченные, в основном молодые и хорошо знающие свое дело люди, перед которыми стояла задача даже по нынешним понятиям нелегкая - за пять месяцев построить вполне современный радиоцентр.
Людей было немного. Возглавлялся коллектив строителей Василием Ходовым, участником озаренного сиянием подвига научного штурма Северной Земли в 1930-1932 годах, и Владимиром Доброжанским, разработчиком аппаратуры радиоцентра.
Трудности… Они были. Штормовое море. Выброшенная штормом на камни и полузатонувшая баржа, а на ней почти вся радиоаппаратура. Аврал: спасение драгоценного груза, разборка, сушка и восстановление всех приборов, побывавших в морской воде. Изнурительные земляные работы. Сборка шестидесятиметровых мачт - в полярную ночь, в беседке, на большой высоте, когда даже работавших на земле, казалось, насквозь пронизывал ледяной ветер. Строительство по проекту, разработанному в основном… самими строителями.
Отделить проектную работу от работ по созданию объекта - на это просто не было времени. И вряд ли кто-нибудь скажет, что это было легко в тех условиях. Не было на острове теплого, просторного зала со стройными рядами кульманов и лампами дневного света. Не было уютных кабинетов с тишиной, располагающей к интеллектуальному труду. И специального штата проектировщиков не было. После работы, считавшейся основной, радисты, электрики, мачтмейстер, механики превращались в конструкторов, чертежников, вычислителей. Собирались в небольшой комнате, до предела насыщенной табачным дымом и огнем жарких дискуссий, в ходе которых - чего греха таить - можно было услышать и крепкие словечко.
Подошел установленный срок - и бросила гордый взгляд на стоящих внизу людей первая радиомачта. Включены на нагрузку первые агрегаты электростанций. Пущены в эксплуатацию первый передатчик и первое приемное устройство. Установлена первая прямая связь с Москвой. И телефонный передатчик, носящий такое же, как и остров, имя, впервые послал в эфир гордые слова: «Внимание! Говорит первый полярный радиоцентр на острове Диксон!» И эти слова долетели не только до полярных станций Западной Арктики, но и до далекого Ленинграда, где их, затаив дыхание и смахивая непрошенные слезы радости и тоски по родным людям, слушали семьи строителей радиоцентра. А неподалеку, на побережье материка, рос в это время сосед радиоцентра - морской порт.
