этом и беда.
Если адвокаты имеют возможность изучать материалы дела еще в процессе их создания, присутствуя на всех следственных экспериментах, изучая результаты экспертиз, требуя их переделывания, присутствуя на допросах, опознаниях, очных ставках, явках с повинной, что составляет весь период следствия, то противостоящие им непосредственно на суде государственные обвинители имеют на это десять суток, отведенные законом, что часто бывает недостаточно. Последние общаться со следователями далеко не всегда считают нужным или полезным. Потому и проходящее судебное следствие многое расставляет на свои места.
На личном опыте и изученном постороннем могу сказать: в сложных делах обвинители часто знают дела не достаточно, больше полагаясь на сегодняшнюю судебную систему, почти не признающую презумпцию невиновности. Будь прохождение этих процессов в других странах, большинство из них не доходило бы и до середины, дела отправлялись на доследования, или обвиняемые отпускались на свободу, в виду недоказанности.
Поэтому Рядовский и Ванин внимательно наблюдали за ходом процесса, замечая отклонения, провалы, недочеты, направляли Фомина исправлять и наставлять обвинителя, свидетелей, экспертов, чем не оставляли и шанса на оправдательный приговор.
«Защитник» Хлебниковой, записывая все на тонюсенький диктофон, приносил для прослушивания все происходящее в зале суда. Конечно, каждое выступление Хлебниковой вызывало неподдельный интерес, а после прослушивания восторг.
Дуэль вдовы с адвокатом Сергея Махалина оценили по достоинству. Следователи не смогли сдержать свои эмоции и чуть ли ни вдвоем бросились к телефону:
– Надежда Юрьевна, мы хотим Вас поблагодарить. Мы всем отделом слушали и переслушивали Ваши выступления на суде. И мы ими просто потрясены! Мы всем отделом слушали и переслушивали… мы все потрясены… Включим их в закрытый учебник для прокуроров, как учебное пособие!
– Спасибо, Игорь. Я бы хотела к вам заехать, поблагодарить за то, что вы с Виталием, несмотря на такую кучу преступлений, смогли обратить внимание и на убийство моего мужа, доведя все до конца…
Фото со следственного эксперимента у клуба «Доллс». Игорь Рядовский крайний слева, далее Керим Бижев – адвокат автора на тот период, конвоир, автор.
И ведь заехала, предварительно посетив продуктовый и винно-водочный отделы. Её ждали не в кабинете, как обычно, а в помещении напоминающем «красный уголок» времен СССР с портретом Президента на самом почетном месте.
Стол, уже скромно накрытый, пополнился из принесенных ею пакетов: водкой, вином, шампанским, шоколадом, уже готовой закуской. Быстренько рассевшись и разлив, начали делиться впечатлениями.
Рядовский Игорь:
– Ну ты там, конечно, выдавала… Вот честно скажу, Фомин рассказывал, что когда ты начинала говорить – была гробовая тишина, и хоть голос у тебя прерывался, но был твердым.
Но он же говорил, что тебя трясло так, что он боялся – сейчас инфаркт или инсульт с тобой случится. Как чрезмерно натянутая тетива! И все слушали, даже Пустовалов от «Атласа автодорог Европы» отвлекался…
Виталий Ванин:
– Что Пустовалов?! Даже Пылев свою физию журналом забывал прикрывать…
Надежда Юрьевна:
– Ну спасибо! Поздравляю… Но у вас еще впереди несколько судов, наверное с полсотни убийств, теперь вам понадобится терпение…
Поговорили про Михайлова – Надежда высказала свое мнение о нем, полностью совпадавшее с мнением следователей, заявивших, что будут пытаться изо всех сил вывести его из-под ПЖ…
Через год с небольшим Олег Михайлов услышит свой приговор – «пожизненное заключение», при том, что обвинитель запрашивал ему 18 лет! Случившееся стало кровоточащей раной на чести и следственного комитета, и тех людей что вели это уголовное дело. Такого не должно было произойти, поскольку существовала «договоренность» между следствием и судом [177] – сейчас это называется «заключение досудебного соглашения» о сотрудничестве между подозреваемым (обвиняемым) и прокурором, но называться мало – нужно его соблюдать, причем не только одним раскаявшимся преступникам.
Разговаривая со многими следователями и оперативниками по этому поводу, слышу одно и то же: такие приговоры рушат большинство возможностей для раскрытия особо тяжких преступлений, где есть хоть какая-то организованная, а значит, наиболее опасная преступность! И опера, и следователи, и обвинители, и тем более судьи призваны к одному и тому же, а на деле получается, что тянут воз правосудия в разные стороны.
Очень важен при этом сам факт подрыва такими приговорами и без того небольшого доверия к правоохранительной системе со стороны подозреваемых и обвиняемых, готовых давать показания, сотрудничая со следствием. Основная мотивация таких людей проста, понятна каждому, не предосудительна ни с какой точки зрения – они хотят и должны иметь реальную перспективу вернуться к нормальной жизни после отбытия разумного срока наказания!
Раскаяние, конечно, не призрак, но даже человек не раскаявшийся по настоящему, но сделавший встречный шаг, в любом случае имеет право рассчитывать на такой же со стороны закона, а получается, что дающий показания, буквально сам раскрывая совершенное им преступление, топит себя, в то время, как если бы мочал, скорее всего, получил бы меньшее наказание. Таких примеров не счесть уже.
Милостивые господа, пока вы не услышите друг друга, такие кровоточащие раны у профессионалов, честь имеющих, будут только увеличиваться. Система перестанет работать, очистит свои ряды от достойных, оставив кого-то… И вот тогда начнут страдать те, кто вообще непричастен… Услышьте друг друга, не ради сравнения качества правосудия с зарубежным, но ради своего профессионального долга и простого рационализма, может быть тогда и до милосердия будет недалеко! Прошу прощение у читателя за это небольшое отступление, предназначенное не ему…
В завершении, не сдержавшись, вдова озвучила главное, волнующее ее:
– А Ческиса когда задержите?
– Ну так он же в Америке!
– А Интерпол?!.. – Виталий Ванин, державший в это время запотевшую полную рюмочку в руке, недолго взвешивая: опрокинуть ее или сначала высказать мысль, закинул содержимое внутрь, и, прочувствовав приятно бегущую густую жижицу по пищеводу, улыбаясь, чуть ли не с выражением, пропел:
– Ну, блин, что ж ты за человек?! Ты когда-нибудь угомонишься?! Обязательно праздник надо было испортить!.. – Надя же отставила свою непригубленой, произнеся весьма серьезным тоном:
– Господа! Мы так не договаривались! Я ХОЧУ ЧЕСКИСА! Я это говорю с первого дня! Так что я – лишний на вашем празднике, как в анекдоте.
Ванин, беря тупой большой нож со стола, делая пару пассов в воздухе:
– Да будет тебе Ческис! Живой или мертвый!
– Ок. Верю. Но мертвый тоже сгодится… – На том и разошлись…
Рядовский собирался Дмитрию Ческису предъявлять обвинение по части второй статьи 105 (убийство группой лиц), с «пристегнутой» 209 (бандитизм) буквально сразу после возвращения из США. Предполагалось, что он, думая, по окончанию суда, будто ему более ничего не угрожает, вернется в «Норильский никель». Что и как было, читатель
