ВОЙНА ОЛИГАРХИЧЕСКИХ КЛАНОВ продолжалась до поздней осени. Ельцин снова оказался между двумя группировками, пытавшимися завоевать его расположение. В “Президентском марафоне” он пишет, что так и не смог разобраться, кто был прав в споре о “Связьинвесте”: “Гусинский и Березовский пытались доказать, что банк Потанина, пользующийся, по сути дела, государственными деньгами, деньгами таможни, [был] поставлен правительством в заведомо более выигрышные условия. Но в ответ звучало: а «Сибнефть» Березовского? А НТВ Гусинского — кто ему выделил престижный метровый диапазон, кто дал льготы на сигнал, разве не государство? Спор был бесконечным… я чувствовал, что… уперся в стену”.
С одной стороны, он верил Чубайсу, которого считал экономическим кудесником и “лучшим менеджером” России, и благоволил Немцову, которого прочил себе в преемники. Младореформаторы смогли убедить его в своем абсолютном бескорыстии.
Но, как пишет Ельцин в “Президентском марафоне”, его настораживала напористость Чубайса: “[Они] должны подчиниться… [они] считают себя полными хозяевами в стране… Надо однажды обломать им зубы! Иначе мы ничего не сможем добиться”, - настаивал глава младореформаторов.
Казалось, что его главной целью стало сломить сопротивление двух олигархов, а вовсе не сама суть дела. Ельцин чувствовал, что “новые правила игры Чубайс использовал как политическую дубинку… Рыночник по мировоззрению, он был абсолютным большевиком по темпераменту, по подходу. Это меня смущало”.
С другой стороны, его собственная дочь, его преданный премьер-министр и верный глава администрации в один голос твердили: берегите олигархов! Эта малоприятная парочка, Березовский и Гусинский с их телеканалами — единственные, кто в решающий момент в состоянии защитить демократию от происков “красно-коричневых” — коммунистов и патриотов, собирающих силы для реванша. А разговоры о том, что Березовский манипулирует кремлевской администрацией за спиной президента — клевета: разве президент не знает, что им никто не манипулирует?
Ельцин тщетно пытался достичь компромисса. Он пишет о своих неудачных попытках примирить стороны и о чувстве бессилия перед “необратимостью последствий такого скандала внутри [его] команды”.
Даже Сорос в Нью-Йорке, внимательно следивший за развитием событий, сказал мне:
— Из-за своих дрязг они не замечают, как лодка приближается к водопаду. Экономическая деятельность правительства парализована. Вместо того чтобы собирать налоги, Чубайс воюет с Березовским.
Тревога охватила ичкерийцев в Грозном.
— С начала августа мы почувствовали, что в Москве происходит что-то неладное, — рассказывал мне Ахмед Закаев. — У Бориса просто не было времени заниматься нашими делами, а без него весь мирный процесс остановился, а затем покатился вниз.
По просьбе Сороса я снова попытался поговорить с Борисом: неужели все-таки нельзя договориться?
— Я готов договариваться и играть по новым правилам. Пусть проводят аукцион заново под международным контролем. Пусть Гусь с испанцами его честно проиграют. Но если мы согласимся с тем, что Чубайс отдал ресурс Потанину потому только, что он так решил, то нам — конец. Они могут пудрить мозги Соросу, но я-то знаю, что они сговорились!
Кампания за повторный аукцион “Связьинвеста” — “по-честному”, набирала силу. Каждый по своим причинам, под ней подписались премьер-министр Черномырдин и лидер силовиков Куликов. Чубайс, который, как и Борис, понимал, что уступка обернется для него политическим крахом, мог рассчитывать только на одного человека — президента. И он пришел к нему за помощью.
У Ельцина не поднялась рука подписать приговор “младореформаторам”. Так и не решив для себя, какая из воюющих сторон права по сути, он с тяжелым сердцем принял решение вмешаться и поддержать Чубайса: “Я настоял на том, что экономический блок правительства имеет в этом вопросе приоритет перед всеми остальными. «Связьинвест» остался у Потанина, — писал он в мемуарах. — Споры закончены, сказал я журналистам”.
Но скандал только усилился. Окончательные удары стороны нанесли друг другу в ноябре. Их схватка напоминала сбывшуюся концепцию холодной войны — взаимогарантированное уничтожение.
Воспользовавшись отсутствием находящегося в отпуске Черномырдина, Чубайс и Немцов 4 ноября прибыли на дачу к Ельцину с ультиматумом. Они потребовали голову Бориса, мотивируя это полным параличом в правительстве.
— Борис Николаевич, информационную войну надо кончать, — сказал Чубайс. — Если вы уберете Березовского из Совета безопасности, он моментально потеряет свой вес, его мнение никого не будет интересовать, и конфликт завершится.
Ельцин пишет, что ему не хотелось “терять” Бориса. Но окончательно его убедил аргумент Чубайса, заключавшийся в том, что Березовский создал себе репутацию «серого кардинала» Кремля, и публика верит, что он манипулирует президентом. Но ведь это же не так?
И Ельцин подписал указ об отставке Березовского.
Удар возмездия со стороны двух олигархов последовал в течение недели: СМИ Гусинского и Березовского сообщили, что некая подставная фирма, принадлежащая потанинскому “ОНЭКСИМбанку”, незадолго до аукциона по “Связьинвесту” заплатила Чубайсу и шести ведущим “младореформаторам” (исключая Немцова) по 90 тысяч долларов каждому, под видом “гонораров” за ненаписанную книгу, то есть астрономическую по тем временам сумму, если учесть, что заработок госчиновника составлял 500 долларов в месяц. Образ бескорыстных и неподкупных борцов с коррупцией рассыпался. У Ельцина не осталось иного выхода, кроме как убрать весь клан Чубайса из правительства. Он уволил ключевых “младореформаторов”, включая министра приватизации Коха, и понизил Чубайса, лишив его портфеля министра финансов, но оставив в вице-премьерах.
Самоуничтожение Давосского пакта создало в коридорах власти грандиозный “кадровый дефицит”. В “Президентском марафоне” Ельцин с горькой иронией вспоминает: “Один из моих помощников тогда сказал: «Не удивлюсь, если через год у нас во главе администрации будет какой-нибудь генерал, а правительство возглавит коммунист». Этот прогноз показался мне чересчур мрачным. Кто бы мог предположить, что через год во главе администрации действительно окажется генерал Николай Бордюжа, а премьер-министром будет явно тяготеющий к коммунистам Евгений Примаков!”
С ТЕХ ПОР ПРОШЛО более десяти лет, и можно только еще шире развести руками перед непостижимостью, как любил говорить Ельцин, “загогулин” российской политики. Знамя государственного капитализма, под которым в 1997 году младореформаторы вышли в последний бой против двух строптивых олигархов, подхватил Путин, слово в слово повторив претензии Чубайса к Березовскому и Гусинскому, и бюрократическая модель взяла в России верх.
