Кингсли Эмис – Филипу Ларкину,
22 марта 1982
<…> Осилил уйму книг за последнее время. Точнее – не осилил. «Отчаяние» Набокова. Этот парень самый настоящий шибболет, не так ли? Что ты думаешь о Набокове? Ну – трам-тара-рам! По нему можно судить, что не так с доброй половиной американских писак – у остальной половины плохо другое, – и к тому же он задурил башку многим местным дурням, включая и моего малыша Мартина. Не знаю, как ты, но я способен стерпеть всё, даже поток сознания, но только не повествователя, которому нельзя верить. <…>
Кингсли Эмис
Иосиф Бродский – Наталье Артеменко-Толстой, 8 августа 1983
Уважаемая Наталья Ивановна, простите, что отвечаю на письмо Ваше с таким опозданием, но я получил его только вчера. Упреки, в нем содержащиеся, меня несколько задели, и я хотел бы попытаться оправдаться, хотя вполне возможно, что Вы уже и позабыли, о чем шла речь. Начну с Набокова и с этой истории с переводом его стихотворения. Я действительно столь же низкого мнения о нем как о поэте, сколь высокого – как о прозаике. Более того, я убежден – и говорю это в том же самом интервью, – что существует прямая зависимость между крахом его как поэта и успехом как новеллиста. В конечном счете, главная его тема: раздвоенности, зеркальности бытия, отражения одной жизни в другой, эха и т.д. – есть не что иное, как разогнанный до гигантских масштабов принцип рифмы. Переводить же его я взялся исключительно из-за бредовости задачи как таковой. Кроме того, зная практику перевода стихотворных текстов с русского на английский, я полагал, что, по крайней мере, в главном – т.е. в смысле формы – не погрешу против оригинала. Что же касается моего предпочтения переводить поэтов второсортных и сопутствующей этому дополнительной степени безответственности, то безответственность эта объясняется именно второсортностью содержания оригинала: превратить плоскую мысль в глубокую менее зазорно, чем упростить или опошлить мысль высокую. <…>
Иосиф Бродский
Джеймс Лафлин – Гаю Давенпорту, 3 июля 1985
<…> Ты совершенно прав насчет Набокова. У него были прекрасные манеры, но ледяная кровь. Однажды летним днем, когда он гостил у меня в горах Юты, за обедом он рассказал мне, что слышал что-то вроде стона, раздавшегося в Ущелье Гризли. Он не пошел посмотреть, что там было, поскольку охотился за невиданной прежде бабочкой. На следующий день туристы нашли тело пожилого старателя, который упал в глубокое ущелье, разбил голову и истек кровью. <…>
Из дневника Энтони Пауэлла, 24 июня 1986
<…> В целом Мартин [Эмис] хороший критик – если не принимать во внимание его пристрастие к романам Набокова (по мне, так «Лолита» – откровенно третьесортная штука, расцвеченная мишурным блеском дрянь). <…>
Энтони Пауэлл
…13 декабря 1986
<…> Перевод [«Героя нашего времени»], выполненный Мартином Паркером, совсем неплох, и, уж конечно, ничуть не хуже, если не лучше, набоковского. В предисловии к своему переводу Набоков пишет, что все остальные переводы «Героя нашего времени» на английский – всего лишь «переложения». Вздор. Когда вышел набоковский перевод, я взял на себя труд и прошелся по нему, сверяя с переводом Паркера. Единственное отличие в том, что Паркер часто делает пропуски в речи повествователя, например, опуская фразы типа «сказал старый капитан», так что повествование идет как бы само собой. В одном месте переводчик заменил «кружевную рубашку» «блузой» и т.п. Трудно найти лучший образчик претенциозной чуши, которую нес Набоков для того, чтобы добиться популярности (и я по-прежнему самого низкого мнения о «Лолите»). <…>
Из дневника Георгия Свиридова, 12 апреля 1987
Любопытная уловка современных деятелей искусства и культуры (из породы Растиньяков). Писатель (Набоков в заметках о Гоголе), находящийся под влиянием теорий Фрейда, фрейдизма, изо всех сил иронизирует над фрейдистами, показывая свою якобы духовную самостоятельность, которой – нет! <…>
Из записных книжек Лидии Гинзбург, 1988
<…> Набоков преувеличен. Он большой писатель, он великолепен. Но он не гений, который открывает нового человека, – как открывали Сервантес и Шекспир, Толстой, Достоевский, Пруст, Чехов да и Кафка. Лучшее, что Набоков написал (из мне известного), – «Лолита».
Недавно в «Литературной газете» состоялся «круглый стол» (с иностранцами), посвященный Набокову. Сотрудница «ЛГ» сказала, что Набоков – прозаик не ахти какой, зато очень хороший поэт, вроде Бунина. Один из иностранцев заявил, что «Лолиту» Набоков написал с целью заработать на порнографии.
«Лолита» – роман моралистический; в развязке даже до навязчивости моралистический. Читатель ни на минуту не забывает о том, что герой творит черное дело. Но «Лолита» также книга о великой любви, непредсказуемо порожденной черным делом.
В конце он на последнем пределе любит ее – беременную, убогую жену убогого калеки.
Великая любовь – в отличие от любви умеренной – бывает похожа на болезнь, на опрокинутое равновесие. Для нее годятся любые, непредусмотренные ситуации; она их на свой лад обрабатывает. <…>
Из дневника Георгия Свиридова, 20 октября 1988
<…> Чтение Набокова «Другие берега»
Очень словоохотливый автор. Бесконечное, утомляющее количество рассуждений «обо всем решительно», на любую тему, «a parte». Большой цинизм, похожий на снобизм, и преувеличенная какая-то «культурность». Все это можно бы объяснить «эмигрантским» положением равно всему чужого человека, чужого и по своему ощущению окружающих людей, инстинктивно настороженных к иностранцу. Все это родило особую психологию «изгоя», равно чужого всем человека, существа «иной» общности, какую Набоков ощущал в контакте с русскими людьми. Но тут были свои претензии, свои амбиции. Эти амбиции и есть главное в писателе, что он талантливо в своем роде и выразил. Многое от Пушкинского Онегина, денди лондонский (в сущности же «русский денди»). Много тонкости, наблюдательности, изысканности, но, как ни странно, переизбыток слов, переизбыток культурных ассоциаций делает эту прозу несколько безвкусной.
Новое в нем для Русской традиции идет от Марселя Пруста. Что у Пруста было следствием болезни, у Набокова – здорового, спортивного (теннис, шахматы) – приобретает налет снобизма, снобизма здорового, спортивного в сущности организма. Безлюбая душа, эгоистичная, холодная. <…>
…27 октября 1988
<…> Владимир Набоков – литература для сытых, равнодушных, эгоистичных, «избранных». <…>
Из записных книжек Лидии Гинзбург, 28 апреля 1989
Во втором номере «Нового мира» напечатано «Изобретение Вальса», пьеса Набокова – до удивления плохая и неумная; до такой степени, что это бросает двусмысленный свет (или тень) на его творчество.
Список условных сокращений
Диаспора – Диаспора: Новые материалы / Отв. ред. О.А. Коростелев. Париж: Atheneum; СПб.: Феникс.
Классик без ретуши – Классик без ретуши: литературный мир о творчестве Владимира Набокова / Под общ. ред. Н.Г. Мельникова. Сост., подготовка текста: Н.Г. Мельников, О.А. Коростелев. М.: Новое литературное обозрение, 2000.
Набоков В. Собр. соч. – Набоков В.В. Собрание сочинений русского периода: В 5 т. СПб.: Симпозиум, 1999—2000;
Набоков о Набокове – Набоков о Набокове и прочем: интервью, рецензии, эссе / Редактор-составитель Н.Г. Мельников. М.: Изд. «Независимая газета», 2002.
С Двух берегов – С Двух берегов. Русская литература ХХ века в России и за рубежом / Под ред. Р. Дэвиса, В.А. Келдыша. М.: ИМЛИ РАН, 2002.
Современные записки. Из архива редакции – Современные записки. (Париж, 1920—1940). Из архива редакции / Под ред. О. Коростелева и М. Шрубы. М.: Новое литературное обозрение, 2011—2013.
In memoriam – In memoriam: исторический сборник памяти А.И. Добкина. СПб.: Феникс; Париж: Atheneum, 2000.
SL – Nabokov V. Selected Letters. 1940—1977 / Ed. by D. Nabokov and M.J. Bruccoli. N.Y.: Harcourt Brace Jovanovich / Bruccoli Clark Layman, 1989.
1910-е годы
С. 19 Бенуа Александр Николаевич (1870—1960) – художник, искусствовед, мемуарист, основатель художественного объединения «Мир искусства»; с 1908 по 1917 г. – сотрудник газеты «Речь», был близко знаком с ее редактором, отцом писателя В.Д. Набоковым; после революции 1917 г. принимал деятельное участие в работе всевозможных организаций, связанных главным образом с охраной памятников искусства и старины, а с 1918 г. стал заведовать Картинной галереей Эрмитажа; в 1926 г. покинул СССР, не вернувшись из заграничной командировки.
