инженера – доктора технических наук, вышедшего на пенсию и согласившегося работать по укороченному рабочему графику. К сожалению, он вскоре умер от сердечного приступа. Два других сектора предстояло укомплектовать. Для двух секторов лаборатории были выделены, для третьего требовалось переоборудовать одно из подсобных помещений. Позже я понял, во что я «впрыгнул». Главная задача – укомплектовать отдел. В этом вопросе мне была предоставлена зелёная улица. Я мог брать любого специалиста института, давшего согласие. Согласие давали, так как разница в зарплате была ощутимой. Забирая ведущих специалистов из других подразделений института, я понимал, что осложняю отношения с ними в вопросах будущего научного взаимодействия. Ради дела приходилось идти на конфликт.
Теоретический сектор был предметом не только моей заботы, но и начальника отделения. От его состава зависел уровень теоретических разработок, выполняемых в интересах всего отделения. Но отделением такого уровня оно не могло быть. Укомплектовать его соответствующими сотрудниками в ближайшее время не представлялось возможным.
При первом знакомстве эта группа встретила меня подчёркнуто настороженно. Ещё бы! Они, достойные каждый занять мою должность и не занявшие её, и я, пришедший со стороны, да ещё военный, получавший зарплату почти в два раза больше их! Я понимал их, но не мог объяснить, что пришёл не по протеже, а на конкурсной основе. Понимал и то, что для сплочения и мобилизации коллектива на успешную работу я должен буду как можно быстрее войти в курс всех проблем, стоящих перед отделом, и доказать, что способен решать не только производственные проблемы, но и проблемы научного характера.
В течение года отдел был полностью укомплектован и стал полнокровным участником в исследовании и разработке специальной радиоаппаратуры. Сделать это удалось благодаря достаточно напряжённому труду. На работу приходил за час до начала рабочего дня. Уходил порой за полночь. Со временем пришёл первый успех и признание. За это время было написано несколько научных статей, подготовлено несколько разделов в научно-исследовательские отчёты отделения. Позже я был назначен руководителем прогнозной научно-исследовательской работы, выполняемой в интересах отделения, которую успешно сдал. Это придало мне большую уверенность, позволило смотреть на многие проблемные вопросы с других позиций.
Оглядываясь на прошлое, могу сказать, что работать военному человеку с гражданскими людьми порой бывает очень трудно. Не избежал конфликтов и я. Приходилось освобождаться от тех, которые не выдержали испытательного срока. А это было связано всегда с профкомом, парткомом, отделом кадров. Были и такие, которые считали себя технически грамотными и способными проводить теоретические исследования, на деле же оказывалось, что представленные ими материалы в отчёты по НИР и ОКР не включались, как не представляющие научной ценности. Приходилось лишать их премий, переводить на другую работу.
Работа в институте оставила глубокий след в моей памяти. Я приобрёл много новых друзей, был знаком со многими видными людьми, известными учёными.
В 1986 году по возрасту я вышел в отставку. Началась хоть и новая, но активная пенсионная жизнь. Работал в должности заместителя директора одного из производственных объединений, освобождённым секретарём парткома объединения, членом Москворецкого РК КПСС. В 1990 году в связи со смертью отца и тяжёлой болезнью матери мне пришлось оставить работу.
О работе после развала Советского Союза хочется рассказать особо. Это время было трудным и для многих трагичным. Миллионы людей потеряли работу. Люди с научными степенями, врачи, инженеры, учителя, высококлассные рабочие были выброшены на улицы. Толпы молодых людей, не имея работы и перспективы на неё, без дела шатались в поисках случайных заработков, зачастую попадая в ряды преступников. А где преступность, там и проституция. Небывалыми темпами распространялись наркотики, увеличивалось количество наркоманов. Слабая государственная власть не могла справиться с этим разгулом.
Каждый сам искал выхода в сложившейся обстановке. Огромная армия безработных бросилась в мелкий бизнес. То, что раньше называлось спекуляцией и преследовалось по закону, теперь становилось престижным и прибыльным. Открывались маленькие магазинчики, ларьки, торгующие дешёвыми турецкими и китайскими товарами. В города хлынул неуправляемый поток уличных торговцев, превративший их в сплошной рынок. За импровизированными прилавками можно было встретить врача и колхозника, кандидата наук и сталевара, студентку и прошедшего Афганистан солдата или офицера. А что было делать? Надо было выживать. И выжили! В этом круговороте оказался и я.
Первый опыт бизнесмена я получил, отправившись вместе с женой чартерным рейсом в Пекин. Таких поездок было три. Вспоминаю их с содроганием и отвращением. С трудом куплены билеты. Прибыли в аэропорт, прошли регистрацию и ожидаем посадки в самолёт. Не тут-то было! Рейс задерживался на два часа, потом ещё и ещё. Внешний вид пассажиров, вылетающих в Пекин, напоминал вид белогвардейцев, потрёпанных гражданской войной и поспешно покидающих Россию в поиске приюта на Западе. В зале ожидания вылета мест всем ожидавшим не хватало. Устраивались кто как мог. На одном из ожидавших была одета офицерская шинель, на других шапки-ушанки. Возле одной женщины, сидевшей прямо на полу, поскуливали две карликовые собачки породы «пиккинес». Они что-то ели и жадно хватали свежий воздух. Очевидно, она готовила их к длительному перелёту. В то время эти собачки пользовались у китайцев большим спросом и стоили до двух тысяч долларов. Вывоз же их из нашей страны и ввоз в Китай был запрещён. Но умудрялись и вывозили.
В темноте у одной из колонн расположились несколько молодых мужиков, с бордовыми от принятого спиртного лицами и бычьими шеями, на которых висели толстые золотые цепи с увесистыми кулонами. Вели они себя вызывающе: пили из бумажных стаканов водку, рвали зубами колбасу и куски мяса, орали так, что в потоке отборного мата не было слышно простых русских слов. Один из них выделялся особенно. Весом около двухсот килограммов и грудой накаченных мышц, он как бай, развалившийся под раскидистой чинарой, тупо смотрел на окружающих и иногда выдавливал из себя едва различимые слова, более похожие на фырканье бегемота.
Объявлена посадка в самолёт Ту-104. Он специально был переоборудован под чартерный рейс. В хвостовой части салона самолёта была снята половина пассажирских кресел. Количество перевозимых пассажиров не уменьшено. Приходилось сидеть троим на двух креслах. Всё это было сделано для того, чтобы разместить довольно лёгкий, но объёмный груз пассажиров.
Наконец-то все расселись и успокоились. Самолёт вырулил на взлётную полосу, взлетел и набрал положенную высоту. Начался кошмарный перелёт, в благополучное завершение которого с трудом верилось.
Пассажиры, собравшиеся в небольшие группы по интересам, разложили закуски и начали, в буквальном смысле этого слова, безудержную попойку. Курение, пьяное шатание по салону самолёта, сплошной мат и надрывное
