И дальше — вдруг — бунтовщическое, анархическое: «У меня всё время один вопрос: к чему это? Нет, пусть придут большевики или Наполеон, это всё равно, но пусть кто-нибудь взорвёт все эти старые бараки, с
их публикой, с их рыжими, мнящими себя артистками, с растраченными миллионами и купленными на них композиторами».
Это окончание письма произвело на меня большое впечатление и заставило задуматься: ведь если будут взорваны «все эти старые бараки с их публикой», так, пожалуй, погибнет и Русский балет Дягилева... Ну что ж, Сергею Павловичу останутся его книжки...
И другое думалось мне: Сергей Павлович так жестоко нападает на свою конкурентку Иду Рубинштейн и на её сотрудников — Стравинского, Соге, Бенуа, Мясина, Нижинскую, Вильтзака, Шоллар, даже на маленького Унгера... Но ведь все эти её сотрудники — его бывшие сотрудники, да и сама Ида Рубинштейн начала свою артистическую карьеру в Русских сезонах Дягилева, и он сам больше всего способствовал созданию её славы... Что же? Не зачеркивает ли тем самым Сергей Павлович всё прошлое своего Балета, то прошлое, в котором участвовали все эти сотрудники Иды Рубинштейн, для которых он теперь не находит ни одного мягкого слова?.. Позже, когда я увидел балет Иды Рубинштейн, я получил ответ на этот вопрос: так чудодейственно, магически сильно было творчески-стимулирующее влияние Дягилева, так он умел подстегивать и заставлять каждого из своих сотрудников давать самое лучшее и максимум того, что он может дать, что тот же самый артист с Дягилевым и без Дягилева был двумя разными лицами. Я сказал, что этот ответ мною был найден, когда я увидел балеты Иды Рубинштейн, и тут же должен добавить: между прочим, когда увидел Рубинштейн, ибо и многое другое давало тот же самый ответ...
Пятилетний Сережа Лифарь. 1910 г.
Родители С. Лифаря Михаил и Софья Лифарь. Киев
Б. Нижинская. Монте-Карло, 1921
С. Лифарь позирует Ж. Огбургу
С. Лифарь "Чимарозиана", 1924 г.
С. Лифарь - Зефир. "Зефир и Флора", 1925 г.
С. Лифарь. "Кошка", 1927 г.
С. Лифарь. "Кошка" , 1927 г.
С. Лифарь в "Аполлоне Мусагете", 1937 г. С картины Н. Миллиоти
С. Лифарь. - Апполон. "Апполон Мусагет", 1928 г.
С. Лифарь. "Блудный сын", 1929 г.
С. Лифарь - Фавн. Прелюд к "Послеполудню Фавна", Нью-Йорк, 1933 г.
На репетиции балета "Байка про Лису..." в Театре Сары Бернар, 1929 г.
С. Лифарь и Дж. Баланчин на Лидо в Венеции. 1926 г.
Э. Чеккетти, "Моему дорогому ученику С. Лифарю от учителя и друга." Э. Чеккетти, 1928, Милан.
С. Лифарь и П. Пикассо на выставке Русского балета, 1939 г.
С. Лифарь, С. Дягилев, С. Прокофьев, Монте-Карло, 1929 г.
И. Стравинский, С. Дягилев, С. Лифарь, Монте-Карло, 1929 г.
Ж.Кокто
С. Дягилев с С. Лифарем и В. Нувелем в Венеции 1926 г.
П. Корбиут-Кубитович
Б. Кохно
Л. Лопухова
Л. Соколова
В. Немчинова
А. Никитина
А. Долин
А. Больм
С. Идзиковский
"Стальной скок", 1927 г."
Л. Войцеховский
С. Дягилев в Италии 1924 и 1925 гг.
С. Дягилев в Италии 1924 и 1925 гг.
С. Дягилев с Л. Бакстом и И. Стравинским в Швейцарии. 1915
С. Дягилев и Мися Серт
С. Дягилев в турне
Последняя встреча с Нижииским в Grand Opera: Н. Кремнев, А. Бенуа, С. Григорьев, Т. Карсавина, С. Дягилев, В. Нижииский, С. Лифарь. 1927 г.
Траурный кортеж. Венеция 1929 г.
Посмертная маска С. Дягилева
Ж. Кокто у надгробного памятника С. Дягилеву, Сан Микеле, Венеция, 1950 г.
На следующий день я опять получил письмо — логическое последствие спектаклей Иды Рубинштейн, которые заставляли Сергея Павловича больше работать в «балетной» полосе, более подтянуться и более критически отнестись к своему Балету (на этот раз письмо было назначено мне, а не всем, всем, всем): «Дорогой мой, я думаю, что мне придётся здесь остаться дольше, чем я предполагал, чтобы увидеть последний спектакль Иды. На нём пойдёт Sauguet и, может быть, Auric [Орик], т. е. оба балета Мясина или по крайней мере один из них. К тому времени выяснится, с другой стороны, болезнь короля. Если же, не дай Бог, случится несчастье, надо будет в тот же день прекратить турне и всем вам немедленно выехать в Париж; тебе, конечно, надо ехать на Кале-Дувр. Если же он поправится, то я буду очень кстати в Эдинбурге, просмотрю, как танцует труппа, и проверю новичков... Здесь в Париже у меня бездна работы, как по будущим новинкам, так и по сезону в Opera. Надо приготовить рекламу, надо подсвежить декорации — всё-таки, как ни плоха Рубинштейн, но она собирает полные залы платящей публики, и для того, чтобы нам сделать те крупные сборы, которые нам нужны и которые станут совсем необходимы, если бы прервалось английское турне,— надо во всех отношениях подтянуться и всё приготовить. Спектакли Рубинштейн — это те картинки, про которые Бакст говорил: „Как полезно смотреть на это г....". Завтра будут ещё два балета Брони: „Царь Салтан" и „Серенада" Бородина. Но нам надо показать ясно этой буржуйной толпе, в чём наше неизмеримое превосходство, несмотря на то, что декорации наши сделаны не вчера и костюмы не так свежи, как её.— Всё время кипячусь также о постановках будущего сезона...»
