В аэропорту, выйдя на летное поле, Филонов смотрел, как поднимались по трапу в самолет жена с сыном. Остановились на верхней площадке, повернулись в сторону аэровокзала и стали размахивать руками, пытаясь найти глазами его. Тамара, не вытирая слез, прижимала рыдающего сына к себе. Стюардесса помогла Тамаре, и они последними скрылись внутри самолета. Спустя минуту самолет стал выруливать на взлетную полосу.
А пока Филонову нужно дать правильную оценку ситуации и принять единственно верное решение.
По Инструкции о правилах поведения сотрудника ГРУ за рубежом он обязан срочно доложить резиденту, написать докладную и не утаивать о половой связи. Но страшила подписка, которая зашита в личном деле, где собственноручно изложены его обязательства на этот счет. Можно списать это на первичный случайный контакт, изучение на предмет вербовки. Вполне правдоподобно, даже можно не утаивать половой контакт.
«Как ни крути, Нади хороша и в постели, и в общении, и внешне, и внутренне, — размышлял Филонов. — А наш резидент уже сидит в печенках, хам. Нет, пока повременю сообщать. Все же это случайный контакт. Получу книги и завяжу. Да и Тамара скоро приедет. А ведь хороша Нади! Моя Томочка, хотя и высокообразованная и фигурой складная, все-таки уступает Нади. А что-то тревожно на душе. Ну, чему быть — того не миновать».
* * *
Филонов дипломатом в прямом смысле не являлся, испытывал чувство гордости, работая при дипломатическом корпусе. Служил в аппарате военного атташе, и техническая должность, какую он занимал, не обеспечивала дипломатическим иммунитетом. Это не ущемляло его болезненного самолюбия. Хотя ему казалось, что он достоин большего, поскольку достаточно образован, общителен, деловит, энергичен, да и Бог внешностью не обидел. Восклицание «о, дипломат!», несомненно, польстило ему, и он почувствовал пусть мнимую, минутную, но неотразимую силу своей значимости. Елей, вылитый на него устами Нади, глубоко проник. Однако его не покидала настороженность, но она исчезала, как только перед глазами возникал образ Нади. Девушка волновала сердце. Она уже частично овладела им…
А нежное, легкое, притягательное, французское «Prince Charmant» действовало как дурман, как белена. В нем было что-то глубинное, тяжело объяснимое, но выразить эти чувства словами он не мог, да и не хотел.
Неделя в ожидании встречи тянулась неимоверно долго. Филонов же торопился. И вот он уже за пределами посольства. Благо время свободное и неподотчетное — он ищет подарок. Машина стояла на обусловленном месте. Нади приоткрыла дверцу, и он элегантно сел на переднее сиденье, как и подобает настоящему дипломату. Договорились съездить домой к девушке. Автомобиль преодолел пробки в центре алжирской столицы, свернул в узкую улочку и вскоре остановился.
— Вот и мой дом, ─ весело щебетала кареглазая спутница.
А дом-то был другой, многоквартирный. Хлопнули дверцы автомашины, и они оказались у подъезда высокого дома. В лифте поднялись на шестой этаж. Филонов успел заметить ярко-зеленую цифру на табличке дома. Нади достала из сумки ключи и стала долго возиться у двери. Наконец замок поддался. У гостя сложилось впечатление, что она или нечасто бывает здесь, или недавно поменяла замок.
— Тот дом родителей, а квартира моя, но я здесь редко бываю, — как бы читая его мысли, пояснила она.
Пока ехали в машине, Анатолий узнал, что родители Нади — выходцы из России, живут в Алжире и работают в одной из фирм. Правда, в настоящее время отдыхают, отправились с друзьями в недельную одиссею на яхте, а затем на месяц полетят в США.
Квартира, в которую они вошли, поначалу офицеру показалась какой-то казенной, нежилой, неуютной, лишенной той теплоты, какую обычно создают женские руки. Bien-tre [21] только подразумевался. Нади мило прощебетала:
— Анатоль, не скучай, я мигом. А хочешь, помоги своим присутствием. Мне будет приятно.
Филонов прошел на кухню. Холодильник был набит продуктами. Нади достала сыр, помидоры, колбасу и сноровисто стала готовить бутерброды.
Затем они прошли в большую комнату, заставленную старинной мебелью. Удивительная безвкусица снова бросилась в глаза.
Включенный кондиционер освежил прохладным и слегка ароматным воздухом. За судьбу, познакомившую их, выпили по рюмке виски. Бутерброды Анатолию показались вкусными, голод прорезался от волнения. Затем американка стала перебирать книги, но «нужных» почему-то снова не находилось.
— Как же так, я их видела раньше, до отъезда родителей! Может, они переставили или отдали кому-то, — ворчала себе под нос Нади.
Взглянув на часы, Филонов заторопился. Но Нади сумела убедить его, что любовь у нее искренняя и желанная. Отказать такой девушке он был не в силах, да и что греха таить, не хотел отказывать, всем своим нутром хотел ее. Восторг плотской любви присутствовал в каждой клетке его тела. Условились через неделю встретиться вновь.
* * *
Военный атташе капитан 1-го ранга Думов Николай Ильич был доволен — ─ приезд инспектора из Москвы задерживался на месяц. За это время он сможет подготовиться к встрече не очень желанного гостя: подогнать дела, достать сувениры, спланировать не спеша маршруты интересных поездок. Успокаивали и хлопоты подчиненного Филонова: тот договорился якобы в одной из книжных лавок дней через десять непременно получить подборку требуемых книг.
А мысли майора, живущего без жены вот уже какой месяц, занимала одна Надюша — ─ таким ласковым русским именем нарек он американку. Сравнивая Нади с женой Тамарой, он отмечал, что жена хорошая, заботливая хозяйка. Все умеет по хозяйству: готовить вкусно и быстро, шить, вязать, имеет хороший вкус. Ему было приятно, что она закончила аспирантуру и вот-вот защитит диссертацию и станет кандидатом психологических наук.
Дни тянулись медленно. Хотя монотонность службы с закрепленными за ним функциями нисколько не отягощала его самолюбия. Ему даже как-то импонировало, что шеф именно ему поручает решение личных вопросов.
Подавленная профессиональная гордость иногда, правда, просыпалась, напоминая о том, что он приехал за рубеж не для того, чтобы ходить по рынку с авоськой и покупать продукты для семьи своего начальника, а совсем для других целей. Но чем дальше разматывался командировочный клубок, тем отчетливее становилась его роль, этакого «мальчика на побегушках».
Думов же, как тонкий психолог, сразу же определился в выборе денщика. Именно таким он и представлял нештатного денщика: бесконфликтного, исполнительного, недалекого и с хитрецой приспособленца. Приспосабливаясь, как говорил Михаил Пришвин, люди хотят сохранить себя и в то же время теряют себя. Здесь этот процесс был налицо.
* * *
Прошла назначенная неделя. Поставив в известность Думова, Филонов записался в журнале учета и отправился в город. Словно невидимые крылья несли его к условленному месту, где должна будет подобрать его Нади. Машина действительно ждала к радости «кавалера». Он сел снова на переднее сиденье ─ улыбчив, галантен и словоохотлив. Этикет дипломата надо соблюдать.
— Здравствуйте, Надюша, — игриво доложил о себе.
— Добрый день, Анатоль! По-моему, я нашла то, что вам надо, — широко улыбнулась американка.
— Спасибо за услугу, а я то совсем расстроился, — без лукавства признался он и бросил вожделенный взгляд на загорелые ноги девушки с манящими коленками. Его восхищенный взгляд не ускользнул от Нади. Доехали до ее дома быстрее, чем в прошлый раз.
Предложив кресло у журнального столика гостю, хозяйка подошла к книжной полке и взяла в руки несколько увесистых фолиантов в пестрых суперобложках.
— Вот смотрите, что мне удалось достать, — изгибаясь под тяжестью книг, она быстрыми и короткими шажками подошла к гостю и с шумным выдохом опустила книги на полированный столик.
Филонов, просмотрев названия, бегло ознакомился с иллюстрациями и оглавлениями в книгах и сконфуженно спросил:
