Работаем, как медсанбат, получаем раненых из полков. Организовали "шоковую" палату. Лечим по всем правилам. Но если кровяное давление низкое более двух часов, не вывести из шока.
Первый день оперировал только животы и пневмотораксы, весь день был загружен до отказа. К сожалению, когда в сортировке очередь, приходится торопиться.
Страшные злодеяния творили немцы. Недалеко от нас был лагерь Тремблинка. Сейчас там работает комиссия. Разрыли рвы, заполненные трупами, и производят вскрытия. В них участвует и патологоанатом нашей армии. Он приходит оттуда почти в шоке. Слой за слоем снимают трупы, и у всех находят сквозные пулевыеранения головы. Всех убивали выстрелом в затылок.
Отшумела работа. Эвакуировали раненых. Помогала авиация - очень удобно! Почему их мало, самолётов?
... ... ...
Район Длугоседло, деревня Карнациска. В садах мы и поставили свои палатки. Работаем как спецгоспиталь по бёдрам и суставам. Скоро и раненых привезли.
Дело уже знакомое. "Бедра": "хорошие раны" гипсуем, "плохие" (угроза газовой) - операция и вытяжение. Опасность минует - гипс.
"Коленки": плохие раны - держим в шине Дитерихса дней пять и, если все спокойно, накладываем глухой гипс. Хорошие раны - гипсуем сразу. Не эвакуируем 5-7 дней, боимся инфекции.
Все остальные раненые идут между делом. Ампутация - одна.
В первый же день наложили двадцать семь высоких гипсовых повязок (!) и трём раненым наладили вытяжение. Работали нашу обычную норму - 18 часов. Коля так устал, что еле выполз из перевязочной. Печка в палатке уже пылает - гипсы нужно сушить.
Удачной ли была наша работа в Карнациске? Несомненно - да.
Нетранспортабельных мы не имели. Начальник ПЭПа сказал, что следующий раз снова будем работать по такому же профилю.
Да, ещё новости: получили массу наград. Начальник, майор и я - ордена Отечественной войны 2-й степени, Лидия Яковлевна и Лида - "Звездочки", ещё несколько человек - медали.
В конце декабря - новое назначение: развернуться в лесу около реки Нарев, поближе к линии фронта. Предполагалось, что мы будем принимать раненых в бедро и суставы во время наступления. Думалось, последнего.
Поехали смотреть: три домика и сосновый бор. Уныние. Начальник поехал плакаться в ПЭП. И тут случилось чудо, нам дали строителей. Сказано было - сделать землянки на 200 человек. Сделали.
Землянки топились целыми днями. К сожалению, дрова сырые, горят плохо. Влажность высокая, беспокоились: как будут гипсы сохнуть? Но ещё было время подсушиться и дрова достать. "Даешь 40 высоких гипсов в сутки! "- такой лозунг.
Военные говорили, что особенно больших потерь не ожидают, что артиллерия и авиация имеют огромный перевес над противником.
Новый год по традиции встречали в аптеке. Собрались все офицеры и сестры. Было тепло, сытно, вкусно, чуточку пьяно. Но всё скромно. Скромный у нас госпиталь! "Высоко моральный". Будто? Амосов!
14-го января утром началось наступление. Об этом услышали по канонаде.Орудия ревели несколько часов. Первых раненых привезли около полудня.
- Нет, не прорвали...
- Страшно укрепились. Чувствуют, гады, что последний бой.
Да, не позавидуешь фашистам: столько ненависти накопилось к ним! Эренбург её подогревает статьями в " Красной Звезде", вроде: "Убей немца!"
Работа пошла спокойно с самого начала. В сущности, это было повторение Корнациски. 40 высоких гипсов не наложили - просто некому было, но за тридцать перевалили.
19 января раненые сказали, что войска подошли к границам Восточной Пруссии, 23-го и нам было приказано готовиться к переезду.
26. 1945 г. Восточная Пруссия.
Похоже, что война для нас кончается. Мы в Германии, почти не работаем и только ездим. То ли госпиталей теперь много? Скорее, раненых мало, иначе нашли бы для нас место. Есть авторитет у ППГ-2266.
В газетах фотографии: Сталин, Черчилль Рузвельт. Такие важные вершители судеб мира. В Крыму, в императорском дворце Ливадии проходила их встреча. Вроде бы договаривались как заканчивать войну и поделить Европу. Подробностей никаких. Но сам факт приятен. Но так же есть сомнения: неужели Вождь пойдет на твердый мир с империалистами?
Политику мы не обсуждаем, живём изолировано, радио нет, газеты - редко, народ аполитичный - одни женщины. Общаемся с внешним миром через раненых. Майор не просвещает, да и нет охоты с ним беседовать, не люблю.
26 февраля нас внезапно перебросили на север в городок Либштадт. Ехали по дороге, по которой удирали немцы. Они все уехали, страна пустая. Обочины усыпаны брошенными вещами - колясками, подушками, выпотрошенными чемоданами. Видимо, тогда была оттепель, потом заморозок. Всюду на деревьях примерзший пух перин. Не могу унять злорадное чувство: "Вот и вам досталось испытать".
С ходу развернулись в здании вокзала, чтобы принимать раненых, уничтожавших окруженную группировку в центре Пруссии. Устраиваться легко: помещений, перин, угля, мяса - сколько угодно. На нары в сортировке разложили матрацы и накрыли коврами, как у султана во дворце.
Хирургия не представляла труда. Приняли всего около трёхсот раненых, большинство - лёгких, уже обработанных в МСБ. 10 марта их эвакуировали и переехали в Морунген. Город окружной, тысяч на двадцать жителей. Пустой, как и другие. Нам снова установили профиль - ранения нижних конечностей. Раненых мало, и проблем не возникало. Нашли больницу и добыли там аж два маленьких рентгена. И плёнки, и все химикалии. Теперь мы имеем вполне культурную травматологию.
Наш народ ходит по городу, ищут "трофеи". Дело совсем невинное: жителей ни души. Не мог себе представить такую картину бесхозного богатства: мебель, утварь, книги, техника, картины. Одежду солдаты и офицеры подбирают и отправляют домой в посылках. Для госпиталя набрали много белья, одеял, подушек. Всю войну берегли, всё числилось за старшими сестрами, дрожали за каждое полотенце, а теперь - бери, не хочу!
Поскольку в Восточной Пруссии не было жителей, то и мародерство не имело почвы. То же и о насилии над женщинами: слухи ходили, но чтобы массовость - нет, не было. Впрочем, не поручусь, я мог и не знать, дело такое.
9 апреля взяли Кенигсберг. Мы с начальником ездили, спустя два дня, посмотреть город. Масса впечатлений. Выглядит как Сталинград.
В конце апреля нам приказали свернуть госпиталь, переехать в Эльбинг и там развернуться для приема раненых. Выбрали трехэтажную школу.
Шло последнее наступление на Берлин, и мы с нетерпением ждали: вот-вот возьмут!
1-е Мая отметили, как в доброе старое время. Торжественное заседание, доклад майора, праздничный обед в школьной столовой. Вместились все.
