Встреча с К. К. Рокоссовским. Подъем маршала на аэростате. Обращение Военного совета фронта. Возвращение на Родину
Последняя дислокация КП нашего воздухоплавательного дивизиона — Нойбранденбург. Здесь сосредоточились все воздухоплавательные отряды. И вот как-то я получил разрешение командования съездить с группой товарищей в Берлин. Что говорить, любопытно было посмотреть на поверженное фашистское логово!
Но в германской столице единственное, что запомнилось тогда, — это руины. Кроме руин, кажется, ничего и не сохранилось в памяти о мрачном Берлине.
На стенах рейхстага, как и было положено в те дни, наши воздухоплаватели оставили свои автографы: «Мы из Ленинграда! Иняев, Просянников и Васин…»
А вскоре в дивизион пришла весть: с 15 по 20 августа командование 2-го Белорусского фронта в Доме офицеров города Лигница организует конференцию по обобщению боевого опыта войск фронта. От нашего дивизиона на этой конференции предложили присутствовать начальнику штаба майору А. И. Баурову и мне.
В парке, вокруг Дома офицеров, готовилась выставка боевой техники. Мы решили представить на выставку аэростат наблюдения нашего лучшего отряда под командованием капитана Кирикова. Аэростат украсили изображениями орденов Александра Невского, Красной Звезды и почетным наименованием дивизиона — «Выборгский». По бокам аэростата через резину стягивающей системы продели два красных двадцатиметровых лозунга: «Артиллерия — бог войны», а весь такелаж обвешали красными флажками.
И вот выставка готова. Тут сыскавшие себе славу в боях пушки и самоходки, танки и самолеты, минометы и понтонные машины, старательно очищенные от походной ныли и пороховой гари, заново покрашенные. На бортах боевых машин звезды — яркое свидетельство ратных подвигов.
Экипажи и расчеты, представляющие технику, — при [121] орденах и Медалях, сверкающих до рези в глазах. Одно слово — выставка.
У своего аэростата мы установили стенд с красочно оформленными показателями боевой работы дивизиона на 2-м Белорусском фронте с января 1945 года:
Произведено 900 подъемов в воздух.
Обнаружено 340 целей противника.
Проведено 140 корректировок огня нашей артиллерии.
Уничтожено 18 целей.
В ночь накануне открытия конференции мы сделали несколько подъемов, чтобы ка «следует проверить надежность материальной части и не ударить в грязь лицом.
Но утром следующего дня ударила гроза. Оболочка, снаряжение и особенно лозунги на аэростате намокли и опасно утяжелили нашу боевую технику. И все же к 9 часам мы подготовили аэростат к подъему — на собственный страх и риск. Чуть погодя, словно отголоском недавней грозы, накатила команда:
— Приготовиться к осмотру!..
И тут мы увидели в группе генералов и офицеров командующего нашим фронтом Маршала Советского Союза К. К. Рокоссовского. Краснея и заикаясь от волнения, закончила свой рапорт наша соседка по строю девушка-лейтенант, начальник радиолокационной станции.
«Пора бы докладывать Кирикову», — прикидываю я, а он уже начинает доклад, но сразу же после слов «представлен Третий отряд первого воздухоплавательного» Рокоссовский улыбается и прерывает Кирикова:
— Знаю, знаю, заслуженные…
Взгляд, улыбка, эти простые, будничные слева и жест маршала как-то сразу ободряют и расковывают нас всех. Коротко и ясно Кириков рассказывает ему об устройстве, тактико-технических данных аэростата АН-540, условиях наблюдения и корректировки из гондолы.
Но как только маршал услышал, что аэростат может поднять двух наблюдателей на высоту до километра, он проявил неожиданное для нас любопытство.
— Аэростат к подъему готов? — спросил Кирикова.
— Готов! В полном боевом!
— Давай рискнем? — Маршал с вопрошающей улыбкой посмотрел на генерала Сокольского — командующего артиллерией фронта — и, не дожидаясь его согласия, забрался в гондолу.
Надо сказать, тут произошла небольшая заминка. Пришлось доложить маршалу Рокоссовскому, что, по наставлению, [122] подъем без парашюта и инструктажа проводить нельзя, а при подъеме в гондоле аэростата должен быть сопровождающий воздухоплаватель.
— Нет, нет, — не согласился маршал, — вы уже налетались, а нам с генералом интересно проверить вашу технику…
Тогда воздухоплаватели отряда помогли надеть им парашюты, старший лейтенант Грановский пропел короткий инструктаж, объяснив новичкам, когда и как надо прыгать с парашютом, как поддерживать связь с землей. И «наблюдатели» заняли места в гондоле.
— Освободить поясные! — привычно летит команда.
— На лебедке — сдавай!..
И аэростат плавно идет вверх. Но на высоте 40–50 метров он неожиданно остановился. Произошло то, что, собственно, и должно было произойти согласно закону физики: аэростат выдохся в своей подъемной силе, поскольку все-таки сказалась утренняя гроза с дождем.
— На лебедке — выбирай! — пришлось скомандовать Кирикову.
Капитан технической службы Забелин эту команду выполнил осторожно, аккуратно. Аэростат приземлился, и Кирикову пришлось объяснять, почему он не пошел на высоту дальше.
— Это ты такой тяжелый, — шутливо бросает Константин Константинович Рокоссовский командующему артиллерией.
Тот с готовностью покидает корзину, а маршал просит поднять его в воздух еще раз — одного.
И вновь звучит команда на подъем. И вновь аэростат набирает высоту, но уже заметно быстрее. При отметке 500 метров Кириков командует:
— На лебедке — стой!
И хотя аэростат ведет себя нормально, но для всех нас время, кажется, остановилось. Как-никак, а в гондоле не просто новичок-воздухоплаватель — Маршал Советского Союза! И не кто-нибудь, а мы в ответе за его жизнь и безопасность. Проходит минута, вторая, третья… На десятой минуте адъютант отряда старший лейтенант Грановский не выдерживает и спрашивает по телефону:
— Прикажете опустить аэростат?
Маршал не торопится на землю — видимо, понравилась высота с птичьего полета, — и он отвечает, что, мол, рановато еще, что не все еще хорошо рассмотрел. [123]
Наконец в телефонной трубке слышится: — Земля! (Именно так: земля!) Ну, теперь можно вниз…
* * *
Конференция по обобщению боевого опыта длилась три дня. Мы слушали доклады командующих армиями и отдельными соединениями о проведенных операциях. Затем К. К. Рокоссовский подвел итог работы конференции, и вскоре мы начали готовиться к демобилизации.
В обращении Военного совета фронта к нам, фронтовикам, говорилось:
«Славные воины-победители! Провожая вас сегодня на Родину, Военный совет обращается к вам с призывом: всегда и всюду, где бы ни приходилось вам жить и трудиться, помните одно: мы победили врага, потому что горячо и беззаветно любили нашу Отчизну и не жалели ни своих сил, ни крови, ни самой жизни для ее защиты…
