Итак, Соня работала уборщицей в пиццерии по две ужасающих смены, пытаясь прокормить свою семью. Потом она и Нелио получили работу в местной телефонной компании, но, когда она забеременела в третий раз, ей предложили уволиться. Теперь нить ее жизни угрожала превратить третью беременность в катастрофу.
За день до родов Соня очень тщательно убралась в доме. Во многом это помогало ей не думать о своем безнадежном положении — всегда одна, она готовится стать матерью в третий раз, хотя едва в состоянии прокормить одного ребенка на те 30 долларов в неделю, которые иногда приносил с зарплаты Нелио.
Гордость не позволяла ей просить деньги у родственников. В любом случае, большинство из них были в такой же безнадежной ситуации. Но ничего не могло переубедить Соню. Она уже приняла решение, что она вырастит этого ребенка с помощью Нелио или без него.
Тем временем ржавый «Фольксваген»-«жук», принадлежавший ее родственнику, пробирался по переполненным людьми улицам Бенто Рибейро, и Соня не чувствовала страха. Хотя, с другой стороны, у нее не было выбора.
Медицинский центр Sao Francisco Javier был разве что чуть более гигиеничнее, чем та лачуга, которая называлась ее домом. Пока ей помогали пройти в родильное отделение, бесчисленному множеству женщин, которые должны были вот-вот родить, казалось, не будет конца. Некоторые из них кричали, некоторые уже рожали, прямо здесь, в то время как другие наблюдали за ними.
Полчаса спустя Соня присоединилась к тем, кто родил.
«У вас мальчик, — провозгласил доктор, показывая ей крошечного младенца с копной черных волос. — Как вы хотите его назвать?»
Соня подняла на него мутные глаза и выдавила из себя улыбку, глядя в сторону доктора, принимавшего роды, — «Спасибо, доктор. Как вас зовут?»
«Рональдо», — последовал ответ.
«Тогда я назову его Рональдо, в честь вашего умения», — ответила Соня.
Правду говоря, Соня раньше не думала над тем, как она назовет ребенка. Она чувствовала в этом некое дурное предзнаменование, полагая, что могут возникнуть осложнения.
Соня лежала, отдыхая после рождения сына, который весил 3, 3 килограмма, и чувствовала, что находится где-то очень далеко от всего этого. Как будто все события произошли не с ней, а с кем-то другим. Она волновалась за состояние своей дочери Ионы и сына Нелино (маленького Нелио), находившихся там, в их полуразрушенном доме. Останется ли Нелио с ними или уйдет пить или принимать наркотики, как он это делает постоянно?
Нелио родился в еще более нищенских трущобах, чем Соня, — в Erja, и жил там со своей семьей, пока не женился на Соне в 1971-м. Но за годы, последовавшие за рождением его двух старших детей, он еще больше пристрастился к чрезмерному употреблению алкоголя и наркотиков. В его излюбленном баре в Бенто, который назывался «У Жулио», до сих пор помнят его марафонские пьяные посиделки.
Бармен Рональдо Пирес вспоминает: «Когда Нелио выпивал немного, он становился душой компании. Когда же он был действительно пьян, то покупал всем подряд в баре выпивку, а после в течение нескольких недель пытался уклониться от уплаты долга бармену».
Когда Нелио, в конце концов, все-таки появился у жены в Медицинском центре, он заявил ей, что не может позволить себе зарегистрировать рождение Рональдо, даже если это требуется сделать по закону немедленно. Он еле-еле оплатил счет за медицинское обслуживание деньгами, которые, как он позднее сказал, занял у друзей и родственников. Его не было в течение последующих четырех дней, в течение которых он наскреб еще 10 долларов на регистрацию рождения, и, поскольку он хотел избежать штрафа за несвоевременную регистрацию, то сказал, что его сын родился 22 сентября.
Но в этом нет ничего необычного. Ежегодно более одного миллиона рождений в Бразилии не регистрируются вообще.
С тех пор каждый год Рональдо отмечает два дня рождения. Как настаивают в его семье, это — 18 сентября. Официально — 22 сентября.
Но, вернемся в 1976-й — у Сони не было времени на послеродовую депрессию. Многие месяцы она кормила Рональдо грудью, поскольку это было естественно и бесплатно. Ко времени, когда она выписалась из госпиталя с крошечным Рональдо на руках, завернутым в одеяло, у нее уже созрел план. Ребенок будет ее вдохновением. Он будет удачливым. Сумасшедшие предсказания того знахаря, возможно, станут правдой.
Вскоре Соня нашла другую работу — кассиром в закусочной, иногда отрабатывая 12-часовую смену и получая не более 10 долларов в день. У нее появилась возможность оставлять маленького Рональдо под присмотром своей сестры, которая жила на той же улице, Rua General Cesar Obino. Против своего желания Соне все же пришлось сделать работу своим главным приоритетом, поскольку она хотела выжить. Теперь она могла оставлять своего маленького сынишку на попечение сестры, которая жила напротив, в, пожалуй, еще более ветхой, чем у нее, лачуге и каждое утро ездила на работу на автобусе. Теперь Рональдо видел мать только вечером.
Неудивительно, что Соня чувствовала огромную вину, когда, уходя на работу, ей приходилось оставлять своих детей на попечение родственников. Тем не менее она твердо решила впредь не полагаться на мужа Нелио.
Каждый вечер, возвращаясь домой в семью, Соня меняла пеленки, готовила ужин и обессиленно садилась напротив телевизора. У нее не было лишних денег, чтобы куда-то пойти, поэтому она внимала сентиментальным диалогам и потрясающим сюжетам «мыльных опер» Рио — novellas das otio, — которые доминировали в вечерней программе передач.
«Это не было настоящей жизнью, — вспоминает Соня сегодня. —
У меня были немногочисленные друзья. Нелио почти никогда не бывал дома. Моя жизнь была зациклена на детях и работе, поскольку с мужем у нас все равно не было ничего хорошего».
Пристрастие Сони к «мыльным операм» Рио было ее единственной отдушиной. Она могла смотреть их часами до самого конца. Мужчины в них казались такими обходительными и благородными. Почему же она не могла найти себе человека, который был бы совершенным олицетворением этих телевизионных персонажей?
«Рональдо, его брат Нелио, сестра Иона и я росли вместе, пожалуй так, как не растут иные дети с матерями. Телевидение было спасением. Кроме него в такие дни у меня ничего не было», — говорит Соня.
Соня была в такой степени увлечена «мыльными операми» Рио потому что в реальной жизни она чувствовала себя униженной своим мужем и миром в целом. Герои сентиментальных телевизионных шоу и бесчисленных журналов для женщин, которые она бегло просматривала, давали ей долгожданный побег от жестокой реальности жизни в favela.
Соня часто мысленно возвращалась к тому знахарю, который сделал такие смелые предсказания относительно ее третьего ребенка. Может быть, решение всех ее проблем заключается в этом младенце? Конечно же, всматриваясь в его лучезарное лицо, она получала заряд оптимизма и верила, что он станет ключом к ее счастью.
