Легаев остановился, сделал небольшую паузу, словно ожидая реакции генерального на свое сообщение. Но Мясищев молчал, и главный двигателист продолжил свой доклад:
— Что же касается весовых характеристик, то, конечно, оба указанных энергоузла, а также солидный теплоизолированный трубопровод от двигателей к ним — все это — дополнительный вес. Названная вами, Владимир Михайлович, экономия, полученная отделом Краснушкина, наверное, полностью уйдет на покрытие привеса от энергоузлов. К тому же должен напомнить техсовету, что, отбирая от компрессоров двух основных двигателей часть горячего воздуха высокого давления и направляя его в турбины энергоузлов, — докладчик показал на один из красочных плакатов, — мы несколько снижаем тягу основных «движков», а она для «пятидесятки», как известно, и без того почти вдвое меньше расчетной. Таким образом, думается, что за электроэнергию на борту самолета М-50 мы платим непомерно высокую цену…
Легаев замолчал, ожидая реакции генерального конструктора, и она тут же последовала:
— Так что же вы можете нам предложить? — спросил Мясищев тихим голосом.
— Считаю, что необходимо значительно повысить нашу требовательность к разработчикам бортовой автоматики для М-50 и М-52. Сейчас мы с готовностью выполняем все их прихоти, обеспечиваем их таким количеством электроэнергии, словно М-50 не сверхзвуковой самолет, а стационарная электростанция, и расплачиваемся очень дорогими нам килограммами, — неожиданно горячо, с запалом произнес Легаев. — Дело дошло до того, товарищи, что для М-52, где потребное количество электроэнергии больше, чем на М-50, мы вынуждены начать переговоры с ОКБ А. Г. Ивченко о создании специальной малогабаритной турбины для привода четырех электрогенераторов уже по 120 киловатт. Это будет пятый двигатель на борту самолета, специальный, энергетический. Его значительный собственный вес снизит вес полезной нагрузки самолета; кроме того, этот «движок» будет расходовать керосин из тех же баков, что и основные двигатели, сокращая дальность полета самолета… И это не все, — распалился Легаев. — В случае установки этого автономного энергоузла нам потребуется еще бесступенчатый редуктор для обеспечения стабильности оборотов электрогенераторов. Сегодня нам не известна организация, способная создать такой агрегат… У меня все, Владимир Михайлович, — закончил сообщение Легаев.
— Лазарь Маркович, пожалуйста, — проговорил Мясищев, никак не комментируя сообщение Легаева.
Заместитель генерального конструктора по системам управления и шасси Л.М. Роднянский — лысоватый, очень подвижный человек — порывисто подошел к доске и с помощью одного из ведущих конструкторов водрузил в ее центре плакат с крупным заголовком: "ХОЖДЕНИЕ ЗА ДВА МАХА".
— Мы хотим, чтобы наш корабль летал со скоростью, в два раза превышающей скорость звука, то есть при числе Маха больше двух, — начал свое сообщение Роднянский. — Напомню, что еще нигде и никогда тяжелый стратегический бомбардировщик не летал впереди собственного гула… При этом оказалось, что такой полет полон самых невероятных неожиданностей, одна из которых — огромная потребность в электроэнергии. У всех в памяти, как В. П. Краснушкин с группой ведущего конструктора, собирая заявки на электроэнергию, весьма критически относились к ним, торговались не только за каждый киловатт, но и за время его потребления по графику полета «пятидесятки». На плакате показано суммарное потребление электроэнергии нашим кораблем и его изменение в течение полета, от взлета и до посадки. Хорошо видно, как резко возрастает расход энергии многими потребителями, особенно «управленцами» И. П. Золотарева, после перехода самолетом звукового барьера, то есть в полете со сверхзвуковой скоростью.
Роднянский опустил указку и, опершись на нее подбородком, молча смотрел на генерального конструктора, снова занявшего свое удобное кресло. Потекли секунды паузы…
— И каков же итог вашего сообщения, Лазарь Маркович? Вопрос генерального прозвучал ровно и, казалось, бесстрастно. Эта бесстрастность явно не соответствовала остроте взгляда, которым Мясищев кольнул докладчика.
— Доберусь и до итогов, Владимир Михайлович, всенепременно доберусь, но по порядку, — отвечал Роднянекий. — Пауза в моем сообщении потребовалась не только для привлечения вашего внимания, но главным образом для того, чтобы мне собраться с духом, прежде чем публично объявить, что для удовлетворения всех энергетических потребностей нас заставляют иметь на борту самолета М-50 электростанцию мощностью более пятисот киловатт.
Роднянский взял палочку мела и на доске рядом со своим плакатом крупно написал: "400 + 50 % резерва = 600 кВт".
Очертив рамкой итоговую цифру, он, как бы в раздумьи, произнес:
— В недавнем прошлом — это мощность электростанции небольшого сельского района…
Роднянский подошел к маленькому столику возле окна, налил в стакан воды из сифона, отпил и, чему-то улыбаясь, продолжал:
— Так вот, самое главное, товарищи, состоит в том, что дружными усилиями наших замечательных мотористов и великолепных электриков эта совершенно дикая задача на самолете М-50 успешно решена!
Последние слова Роднянский произнес так весело, словно собирался рассмеяться…
— Я не понимаю, — тем же шутливым тоном продолжал докладчик, — почему Борис Глебович упустил такой выигрышный козырь и не сообщил техсовету, что сегодня можно считать уже установленными на «пятидесятку» и работающими шесть электрогенераторов по 90 киловатт. Четыре из них на основных двигателях, по одному на каждом, и два — на энергоузлах. В полете они будут производить 540 киловатт электроэнергии, причем 180 киловатт со стабильной частотой. Казалось бы, можно кричать «ура», но…дорого. Очень дорого обходятся нам это электричество и вся автоматика на борту М-50. А в ближайшей перспективе — на М-52 — цена этому хозяйству грозит возрасти. При этом платить-то нам приходится, так сказать, натурой — теми килограммами, вырастающими в тонны, которые кошмарными сновидениями по ночам мучают нашего уважаемого Леонида Леонидовича… Что же делать?
— По выражению ваших лиц, дорогие друзья, нетрудно понять, что, несмотря на оптимизм нашего генерального конструктора, мы — его помощники — сегодня преуспели в порче вашего, да и своего настроения. Но, что поделаешь, мы — первопроходцы, нам "сходить за два маха", вероятно, труднее, чем Афанасию Никитину было сходить за три моря… Перед нами встал комплекс таких взаимосвязанных вопросов, каждый из которых, как точно определил Владимир Михайлович, представляет если не проблему, то серьезную задачу. Но, товарищи, не все так черно, как кажется с первого взгляда. То, о чем здесь говорилось, решается полным нашим согласием со смежниками, прямым наступлением на созданную ими проблему энергетики «пятидесятки», лобовой ее атакой. Но есть другой путь. Его подсказывают достижения в мало знакомых нам отраслях техники, его подсказывают нам сами наши коллеги — разработчики автоматики, загнавшие нас и себя в угол. В частности, те, что поставили нам громоздкие, тяжелые и энергоемкие «сундуки» блоков системы управления, называя первопричиной этого устаревшую элементную радиоэлектронную базу, которой они пользуются, создавая наши системы. Именно они указали на удивительные достижения бурно развивающейся радиоэлектронной промышленности. Специалисты — конструкторы этой отрасли реализовали ряд таких решений, благодаря которым приемные и передающие, преобразующие, усиливающие и другие устройства электроавтоматики могут резко уменьшиться в объеме и весе. Они также станут потреблять значительно меньше электроэнергии, выполняя ту же работу, открывая для нас поистине золотой век, изображенный на соседнем плакате…
